Однако, только начиная с середины V века, размышления о человеке становятся центром интересов, особенно под влиянием софистов, историков, этнографов, а также врачей. Именно тогда, в обстановке исключительного духовного энтузиазма, греческий человек открывает самого себя. Век Перикла увидел также зарождение рационализма, гуманизма и науки. Гиппократова медицина приносит нам первостепенной важности сведения об этих трех отправных точках. Ценность и значение этих сведений слишком долго не принимались во внимание историками греческой философии, жертвами предвзятого мнения об изолированности науки, которой в ту эпоху не существовало. Теперь Гиппократова философия приобретает права гражданства в научных исследованиях о классической Греции.

Когда говорят о греческом рационализме века Перикла, на ум сразу приходит имя историка Фукидида, который, в противоположность Геродоту, отказывался объяснять ход исторических событий вмешательством богов в дела человека. Но гораздо меньше известно, что в «Гиппократовом сборнике» встречаются близкие по духу мысли. Конечно, в этих трактатах можно обнаружить наследие архаического мышления. Но Гиппократова философия уже игнорирует или отрицает любое божественное вмешательство в процесс болезни, а также магическое лечение с помощью молитв, заклинаний или очищений.

Разделяя рационализм просвещенных умов, врачи-гиппократики подчас язвительно критикуют тех, кто думает, что болезнь может быть вызвана вмешательством отдельного бога. Они противопоставляют этой мистической причине рациональную. Они даже критикуют прорицателей и толкователей снов, когда те вторгаются в область медицины. Эта рациональная позиция врачей тем более поразительна, что вера в эффективность магических средств или в богов-целителей процветала в народном сознании. Из этого не следует делать вывод, что рационализм врачей-гиппократиков противостоит понятию божественного или несовместим с традиционной религией. Нельзя судить однобоко: позиции врачей-гиппократиков в отношении божественного не всегда совпадают. Даже в трактатах, где нападки на магическую медицину особенно суровы, критика не предъявляет обвинений традиционной религии храмов.

Рационалистическая позиция врачей-гиппократиков в отношении божественного особенно очевидна на примере «священной болезни», то есть эпилепсии.

Это название не является народным. На самом деле оно появляется под пером врачей-гиппократиков. Например, автор гинекологического трактата, описывая симптомы болезни женщины, которая внезапно потеряла речь, указывает, что больная испытывает «те же симптомы, что и люди, пораженные священной болезнью».

Ее симптомы были хорошо изучены и систематизированы. Однако в подавляющем большинстве отрывков из «Гиппократова сборника» она называется не «священная болезнь», но «болезнь, называемая священной». Эта малозначительная поправка говорит о том, что традиционное название не соответствует представлению, которое они составили об этой болезни. Действительно, ни один из них не приписывает ей священный характер. Физиологические объяснения могут быть разными: пертурбация движения воздуха или крови, поражение мозга, сердца или диафрагмы. Реалистический подход объединяет разные мнения и приводит к выводу, что физиологические нарушения вызваны естественными причинами.

Некоторые гиппократики ограничиваются изложением своих рациональных теорий по поводу этой болезни, не уделяя особого внимания ее традиционному названию и верованию, которое оно в себе заключает. Зато другие добавляют к изложению теорий полемику с теми, кто верит в ее божественное происхождение.

Начнем с малоизвестного, но очень специфического примера. Говоря о священной болезни, которая может поразить девушек в период полового созревания, автор небольшого произведения «Болезни девушек» описывает их исступление во время кризиса и рационально объясняет этот кризис приливом крови, которая устремляется к сердцу и диафрагме, вместо того чтобы вылиться через матку. Затем он добавляет:

«Когда девушки приходят в себя, по совету предсказателей они посвящают Артемиде вообще много даров, а в частности, самую дорогую женскую одежду, но они введены в заблуждение. Избавление от этой болезни наступает тогда, когда не затруднено вытекание крови. Со своей стороны, я рекомендую девушкам, страдающим такими заболеваниями, как можно скорее выйти замуж, ибо если они беременеют, они выздоравливают».

Врач и предсказатель радикально противоположны. Последние верят в божественное происхождение болезни и приписывают ее девственной Артемиде. После кризиса предсказатель рекомендует сделать подношения богине, чтобы ублажить ее и предупредить наступление нового кризиса. Не обременяя себя моральными и религиозными табу, врач советует девушке как можно быстрее выйти замуж, чтобы устранить препятствие, мешающее выходу крови. Короткий, но язвительный выпад врача против предсказателей, обвиняющий их в обмане, позволяет предположить жестокое соперничество между врачами и предсказателями у изголовья больных.

Автор «Режима при острых болезнях», предостерегая своих собратьев от непоследовательности в лечении острых болезней, которая может дискредитировать все медицинское искусство, заявляет:

«Если при самых острых болезнях врачи расходятся между собой во мнении до такой степени, что предписание, которое один считает превосходным, другой считает плохим, следует опасаться, что невежды, видя таких врачей, заявят, что (медицинское) искусство смахивает на пророчество, потому, что прорицатели считают, что одна и та же птица, если она слева, является благоприятным знаком, а если справа, то плохим, тогда как некоторые из них думают, что как раз наоборот».