Тихомолов молчал.

— Вы меня слышите?

— Да, да, конечно… Просто ума не приложу! Мне сейчас не слишком удобно говорить, народ у меня… Давайте так: я сегодня же уточню, что смогу, и завтра с утра буду звонить. Хорошо?

— Только с утра непременно! Жду звонка, до свидания.

Повесил трубку, и как раз ввели Коробова.

Он, в отличие от Дзасохова, был собран, сверлил исподлобья настороженным взглядом. И было видно, что очень озлоблен.

— Садитесь, Коробов.

— Постою, не в гости пришел.

— Верно, совсем не в гости,. И все же сядьте, пожалуйста, разговор может быть долгим.

— Ну, сел… А разговора не будет!

— Тогда один поговорю… Предположим, я склонен верить, что вы и Дзасохов сообщили правду, то есть взяли вы в палатке меньше, чем показывает продавщица. Если это подтвердится, то вас до суда могут отпустить по домам. Однако все предположения надо доказать… Как лучше к доказательствам приступить, скажите?

— Вам с бугра виднее.

— Согласен. Поэтому ответьте мне: вы хорошо знаете Якова, с которым пили до кражи?

— А его за что путать? Он тут ни при чем!

— Вот как? А если представить такой вариант: у продавщицы недостача и надо ее покрыть, поэтому она договаривается с неким Яковом, а он подпаивает двух малоопытных ротозеев, вас с Дзасоховым, например… А потом все ложится на вас.

Коробов облизал пересохшие губы. Торопить его не следовало, и Родионов выжидал.

— Я до этого два раза его видал, — решился наконец Коробов. — В клубе текстильщиков, на танцах познакомились.

— Где он работает, знаете?

— Шоферит. А где — не знаю.

— Попытайтесь вспомнить, может, он все же упоминал — где… Так, между прочим, в разговорах.

— Не… Не помню. Только… Да нет — ничего.

— Говорите, говорите… Что — только?

Часто бывало, что «вспоминали», лишь бы отвязаться от расспросов, но Родионов видел, что сейчас Коробов действительно перебирает в памяти свои несложные беседы со случайным приятелем.

— Вот он раз сказал: «У нас на комбинате…» И все.

— «И все», — невольно передразнил Родионов на радостях. — Это не «все», а почти все! Комбинат–то в городе один… Домостроительный. Выглядит он как?

— Такой… Симпатичный.

— Глаза какие, волосы, ну же!

— Глаза как глаза… Серые вроде. Нос обыкновенный… Волосы, как у меня, блондинистый он.

Поскольку Коробова можно было определить блондином лишь с большой натяжкой, Родионов понял, что ожидаемый словесный портрет получить не удастся.

— Негусто, — констатировал с сожалением. — Если что вспомните — сразу проситесь ко мне… А пока я вас отправлю.

Он подошел к двери, чтобы вызвать конвойного и обернулся, потому что сзади тихо донеслось:

— Вот тут у него, — Коробов ткнул пальцем в щеку под глазом, — пятнышко такое, синее…

Тина Барышева явно погрешила против истины, сказав Родионову, что наверху у нее так уж чисто — теплыми потоками пыль заносило высоко. Сейчас, разделываясь с бутербродом, она лишний раз убеждалась в этом, когда на зубах поскрипывал песок.

Барышева и две ее подружки сидели, свесив ноги, на ферме мостового крана, время было обеденное. Беседовали все о том же:

— …Пошел провожать, говорит: «Если с кем теперь увижу — голову оторву!»

— Ой, надо же! Тебе?

— Да не–ет — тому… Ну, с кем увидит. А я ему: больно много отрывать придется, устанете… Он прямо занервничал, ага! И сразу вежливый стал.

— Вот умеешь ты… А дальше чего было?

— Когда?

— Ну, когда к дому пришли…

— А ничего… Договорились сегодня в клуб пойти. Я, говорит, на такси заеду.

— Во дает! Тинка, а ты чего грустная?

— Слушаю. Завидую. Вот живете вы красивой жизнью: танцы, такси… Роскошно!

— А ты, учись больше. От ученья волосы лезут… Не, я люблю на машине кататься! Так бы и ездила целый день.

— Вон бежит какая–то, попросись, может, прокатят… «Волга».

— «Москвич» это, темнота ты, Зойка…

— Ну и пусть. Все равно начальство, наверное… Ты чего, Тина?

Она, привстав, следила, как, выйдя из машины, Родионов что–то сказал водителю и вошел в одну из дверей административного барака. «Это он меня ищет. В отдел кадров справляться пошел… Ах, чудак!»

— Ой, Зойка, что это с ней? Ты куда, Барышева?

— Тише, убьешься, сумасшедшая!

Не слыша окликов, она стремглав пролетела по ферме к лесенке, быстро–быстро, цепляясь за металлические перекладины, заскользила вниз, меж опор ограждения.