Внизу взревел аэропланный мотор, но заглушая его совсем рядом простучала пулеметная очередь.

Счетверенный пулемет ударил по беглецу. Правильно ударил, с упреждением, только вот не знал никто, что у этого аппарата есть задний ход. Пилот там, едва увидев вспышки, уронил аппарат метров на двадцать, и пока пулеметчик менял прицел, успел свечой уйти в небо.

Шум, словно ножом срезало. Стало слышно, как внизу Бернард Бернардович то ли сердито распекает кого-то, то ли рвет волоса на голове. То, что случилось, его явно не устраивало, а у товарища Битюга на этот счет имелось собственное, отличное от бернардовского мнение.

«Не до нас ему, – со странным облегчением подумал Евгений Иванович. – Пожалел…»

…Ягода косился на Артузова, но молчал. Конечно, у каждого имелись свои секреты, но раз Менжинский после коллегии пригласил остаться обоих, то, верно, в этом есть смысл. Однако любопытство все же покусывало Генриха Григорьевича.

– Начнем с вас, товарищ Ягода. Как успехи, Генрих Григорьевич?

– Определенные есть, Вячеслав Рудольфович. Нам удалось идентифицировать профессора. Теперь мы знаем кого ищем.

Менжинский поднял брови.

– И кого же?

– Это Профессор Московского университета Владимир Валентинович Кравченко. Изобретатель. Столбовой дворянин.

– Это всё? Медленно работаете. Место их базы установили?

– Побережье Болгарского Царства. Район Бургаса. Но сейчас можно точно сказать, что там никого нет. Все, кто нас интересуют, находятся на станции. Утром зафиксирован старт аппарата.

Менжинский постучал пальцами по столу.

– Не кажется ли вам Генрих Григорьевич, что мы несколько потеряли в темпе?

– Нет, Вячеслав Рудольфович. Операция по захвату станции подготовлена. Будет команда – начнем хоть сегодня.

– Есть команда.

Ягода поднялся, и уже уходя поймал фразу, адресованную Артузову.

– А вы беритесь за британцев всерьёз. Запускайте операцию «Тарантелла».

…Смерть летела рядом.

В этот раз у неё имелись два названия – Великая Пустота и смертельные лучи аппарата профессора Иоффе. Если б все это было по отдельности, то было бы не так страшно, но в этом месте они накладывались друг на друга, что делало перспективы вовсе уж мрачными.

Сегодня вся эта история с беляками, захватившими станцию должна была закончится.

Отбивать станцию у белогвардейцев послали три аппарата – «Иосифа Сталина», «Емельяна Пугачева» и «Степана Разина».

На «Пугачёва» установили комплект оборудования профессора Бекаури, в расчете на то, что с близкого расстояния все-таки можно будет перехватить управление станцией и блокировать её. Если это удастся, то останется сделать самое простое – проникнуть внутрь и повязать господ офицеров, а если нет… В этом случае станцию придется штурмовать. Для этого каждый из кораблей вёз по десятку десантников.

Корабли летели в трёх-четырех километрах друг от друга. «Сталин» шел в центре. Левее Федосей видел «Пугачева», а «Разин», шел с другой стороны. Оружия у них не имелось, хотя оснащены корабли в этот раз были куда лучше.

На каждом имелся радиоаппарат. Связи с Землей он еще не обеспечивал, а вот переговоры между собой экипажи уже вели. В наушниках, правда, стоял вой – поднимающееся над Земным горизонтом Солнце заливало каналы связи своим светом. Зато от него имелась иная польза – станция смотрелась как на ладони.

Федосей вспомнил, что в первый раз «Знамя Революции» показалась ему похожими на склеившиеся пирожные и тут же в мозгу возникла иная ассоциация – три пчелы кружат над лакомством, не решаясь сесть. Сейчас, находясь в пятидесяти километрах от станции, он понял, что им не так повезло, как они того заслужили. Станция, как оказалась, висела очень неудобно – боевой башней к поверхности, что означало, что поднимающиеся с Земли корабли могли бы быть обнаружены и сбиты.

– Черт!

Деготь на секунду оторвался от пульта и подлетел к иллюминатору. Думали они об одном и том же, так что слов не понадобилось.

– Точно… – согласился коминтерновец. – Следить за башней. Сообщать о любой активности.

– Справимся, – отозвались с «Разина» – никуда они от нас теперь не денутся.

Дёготь не ответил.

– «Пугачёв», как вы там?

– Нормально.

– Готовы?

– Готовы.

– Приступайте…

– Мы уже минут пять как приступили. Ничего пока.

Федосею нестерпимо захотелось спросить «почему», но он сдержался. Вокруг было столько неизведанного, но, ни один вопрос тут не имел пока ответа. Ответы для здешних вопросов них имелись только на Земле.