– Умом двинулся, – сказал товарищ Бургис. – То ли от холода, то ли с голодухи… Помню в Германском плену…

– Ну, этот-то в Германском плену точно не был… – остановил его товарищ Озолинь. – Заночуем здесь. Дежурство обычным порядком. Первым – Ма.

Кореец коротко кивнул.

– За ним Бургис. Смена через два часа. А сейчас есть и спать.

Положив кусок хлеба перед отшельником, они отошли вглубь пещеры и устроились, прижавшись друг к другу, съели по куску хлеба с салом, а костра разжигать не стали. Не из чего.

Закат в пещерном проеме окрасил небо в темно-синий цвет, оставив сиять в небе покрытую снегом вершину. Коммунисты смотрели на неё, пока их не сморил сон.

Товарищ Озолинь засыпал, вспоминая жару, от которой мучались на равнине. Неизвестно теперь что хуже – та жара или этот холод… Тут, в горах, все было иначе. От камней несло холодом, от которого вспоминался погреб на родной мызе. Эх, когда еще удастся там побывать?

Он не привык задавать себе лишних вопросов, но они сами лезли откуда-то… Проваливаясь в сон чекист не переставал думать о том, что творилось вокруг него. Задачу, которую им ставили в Москве, они выполнили. Что они тут теперь делают? Чего ждут? А ведь приказано было обосноваться недалеко от горы и ждать… Чего ждать?

Утро следующего дня принесло ответ на этот вопрос.

Цеппелин, маленький и блестящий словно рыбий малек, казалось, застыл в небе. На фоне снега он был бы почти незаметен, но чекистам повезло. Они видели его на фоне темно-голубого неба. Блестящий бок пускал веселый блик прямо в глаза.

Отшельник тоже наверняка заметил диковину. Если год смотреть в дыру, сквозь которую неизменно видно только не меняющиеся со временем горы, то даже птица, пролетевшая мимо, станет событием. А это было побольше птицы.

Только отшельник не прекратил своего унылого бормотания…

Товарищ Озолинь покосился на него. Возможно, его Боги каждый день показывают ему и не такое, а, скорее всего, после доброй порции опиума вообще могло и не такое пригрезится. Не даром с утра, показалось ему, тянуло чем-то приторно-сладким.

– Цеппелин? Чего это ему там понадобилось?

Наверное, только отшельнику и не было интересно получить ответ на этот вопрос. Он бормотал, бормотал, тянул свое «оум-м-м-м-м-м» не переставая.

– А может быть это уже наши? – вздохнул Фима Бургис. – Вот было бы здорово! Представляешь, сейчас оттуда кулаков на веревках спустят и начнут они лес валить, камни колоть…

Эту вообщем-то здравую мысль даже обсудить не успели.

Откуда-то из-за горизонта появилась тонкая, вспушенная белая полоса. Даже не появилась. Возникла. Мгновение назад её еще не было и раз, все увидели.

Она коснулась подвешенной в атмосфере машины и, отразившись, уперлась в коричневый бок горы, близко к вершине. Тут же там ударил снежный фонтан. Он был белый, но основание его алело, словно там из-под снега вставало Солнце.

До горы было не меньше двадцати километров, но в прозрачном воздухе видно все было на «ять». Все это продолжалось всего несколько секунд.

Ветер принес гул и грохот, словно там бушевала буря и молнии раз за разом били в камень. Гора ревела, стонала, фонтанировала огнем и серыми, перетертыми в пыль камнями.

Под эту какофонию вершина горы дрогнула и съехала вниз, превратив каменную пирамиду в кривой усеченный конус.

И отшельник умолк.

Берег ручья, как он и опасался, оказался топким, заболоченным. По такому в хороших городских ботинках и двух шагов не сделать – извозишься. Раздраженно высматривая путь к месту встречи, мистер Смит сообразил, что добраться до мостков он может только одной дорогой – осторожно пройти по натоптанной тропинке до камней, а там, попрыгать по сухим серым глыбам, торчащим из черной, даже на вид вонючей грязи к хрупкому деревянному сооружению над водой, где уже маячила чья-то спина.

Негромко поругиваясь, британец добрался до мостков и, обращаясь к незнакомцу, произнес пароль.

– Мистер Ливингстон, я полагаю?

Странный юмор у этих русских.

– А вы мистер Холмс?

– Я – Ватсон, – вернул положенный отзыв мистер Смит.

Не думая, как рядом с рыбаком в простецкой соломенной шляпе будет выглядеть человек в хорошем вечернем костюме и котелке, рыбак подвинулся и стукнул ладонью рядом с собой, приглашая гостя присесть. Мистер Смит вздохнул (мысленно разумеется) и не жалея брюк, уселся прямо в рыбную чешую. Распуганные его появлением комары вернулись и зазудели над головой.