— Давай исходить из того, что он был в «Тоске» во время презентации, что у него есть определенные садистские наклонности, что он не курит, но неравнодушен к безделушкам.

Данила скептически усмехнулся.

— Из всего вышеперечисленного я согласен только с первым пунктом. Садистские наклонности точно никто афишировать не станет.

— Ну почему же? Вот, к примеру, Жертва… — Лемонтий осекся, ошалело посмотрел на Данилу. — А ведь Жертва под наш психологический портрет очень даже подходит! Во-первых, он хозяин «Тоски», во-вторых, довольно известная личность в уютном мирке садо-мазо. И вообще, он странный. Ты хоть раз его с девушкой видел?

— Да я его вообще только пару раз видел.

— Знаешь что, Оборотень! — Лемонтий хлопнул ладонью по бетонной плите. — А давай-ка смотаемся к нашему другу-извращенцу, устроим ему допрос с пристрастием!

Допроса с пристрастием не получилось. У Жертвы было железное алиби. Он уже неделю валялся на больничной койке с приступом холецистита.

— Жалко, — с тоской в голосе сказал Лемонтий. — Очень хороший был подозреваемый.

— А почему ты решил, что тот урод не курит и любит безделушки? — спросил Данила.

— Элементарно, Ватсон! Чистая дедукция. Разверни коробок. Видишь — все отрывные спички на месте. Если бы он курил, то хотя бы одной да воспользовался, а так он просто забрал себе коробок. Вот ты не куришь, стал бы ты зариться на всякую мелочь?

— Честно говоря, я на эти спички вообще внимания не обратил.

— Вот именно! А наш урод обратил и даже взял себе на память. И таскал с собой все это время. Спрашивается, зачем некурящему человеку спички?

— Не знаю. Знаю только, что мы так никуда и не продвинулись.

— Не продвинулись?! — возмутился Лемонтий. — Да мы уже много всего нарыли. У нас практически готов психологический портрет.

— Лучше бы у нас был фотографический портрет. — Данила посмотрел на наручные часы. — Ладно, Лемонтий, мне пора Селену с работы забирать.

— Теперь так и будешь встречать — провожать? — спросил друг сочувственно.

— Буду.

— Уважаю. Только это все равно не выход. Пока всякие твари…

— Я его найду, — пообещал Данила, — дай только срок.

Лемонтий ободряюще улыбнулся, похлопал его по плечу:

— Найдешь, Оборотень. Нужно будет, мы этого гада из-под земли достанем…

— Пришли результаты анализов. — Анна Павловна положила перед Селеной несколько листков. — Не все, конечно. Только те, что лаборатория успела сделать. Пока все, слава богу, нормально. Считай, повезло.

— Да, повезло. — Селена не глядя положила анализы в карман халата. — Спасибо, я вам очень благодарна.

— Да ладно тебе, — заведующая сочувственно покачала головой. — В таком деле грех не помочь. И вот еще что, ты антибиотики на всякий случай попей. Как говорится, береженого и бог бережет. И на ВИЧ кровь через полгода пересдай для очистки совести и окончательного спокойствия. Хочешь шоколадку?

— Нет, спасибо. — Селена мотнула головой.

— А Данила твой что говорит?

— Говорит — забудь.

— Золотые слова! Хороший тебе мужик достался. Вот и я говорю — забудь. Обошлось все, и слава богу! Главное — жива, а остальное… — Анна Павловна снова вздохнула. — Может, тебе с нашим психологом поговорить?

— Попробую пока без психолога.

— Ну смотри. Может, так даже и лучше. О таких вещах думать лишний раз не хочется, не то что разговаривать.

Они немного помолчали, а потом заведующая спросила:

— Селена, а что если тебе отпуск взять? Побудешь дома, отдохнешь.

— Нет! — Она боялась даже подумать, что станет с ней дома, наедине с собственными воспоминаниями, наедине с Данилой. — На работе проще.

— Тогда хочешь, я тебя до дома подброшу?

— Спасибо, не нужно. Данила меня заберет.

— Вот и хорошо! Ты, главное, не зацикливайся. Ни к чему это. Жизнь продолжается.

Да, жизнь продолжается. Селена коснулась своего живота — лабиринт до сих пор кровоточил…

Лемонтий пришел в первом часу ночи, пьяный в дым.

— Привет, Оборотень! — заорал он с порога.

— Тихо, Селена уже спит. — Данила покосился на закрытую дверь спальни.

— Все, молчок! — Лемонтий кивнул, выписывая затейливые дуги, прошел на кухню.

— Что это ты так набрался? — спросил Данила.

— Я его вычислил! — Лемонтий оперся ладонями о стол, пьяно улыбнулся. — Понимаешь, Оборотень? Я вычислил этого козла. Вот ты за своей Селеной поехал, а я все думал, думал…