Шрифт:
Саррасин взял ее руки в свои и с силой сжал их; простившись, вышел из ее покоев самым счастливым мавром на свете. Он желал, чтобы поскорее наступила ночь, и каждый час ему казался годом, он проклинал солнце, медлившее в своем движении; ему казалось, будто оно нарочно задерживает свой ход по небу в этот день. Так он пробродил весь остаток дня, не будучи в состоянии найти себе место, где бы отдохнуть. Но вот настала ночь, столь страстно ожидаемая храбрым мавром. Он хорошо вооружился на всякий случай, ибо в Гранаде было очень неспокойно из-за распри рыцарей, как про это было уже рассказано. В час ночи – время, когда все люди преданы сну, он отправился к месту, назначенному ему прекрасной Галианой. Приблизившись к балкону, он услышал сладостные звуки лютни и нежно поющий голос. Саррасин, ревниво прислушавшись, чтобы узнать, что это за музыка, услышал ясно красивую и новую песнь на изящном арабском языке. Эта песнь, начинавшаяся глубоким, точно из самых недр души выходящим вздохом, гласила:
О Галиана!Сравнишься с той красою [51] ,Кому Парис из Трои,Судья прямой и рьяный,Отдал у стен ДарданаРаз яблоко златое,Что спор богинь решило.– О лик желанный!Твоей улыбкой милой,Когда б ее увидел,Пленился б Марс без мерыИ позабыл Венеру.Погибель Илиона –Спартанская ЕленаРавна ль красою бледнойКрасе твоей победной?Непревзойдена,По красоте нетленнойВсех дев ты совершенней.Не будь же беспощадна,Внемли любви моленью;Не обрекай забвеньеИскать мне в смерти хладной.Красы богиня!Смири мои тревоги:Ведь милостивы боги.51
Песнь Абенамара Галиане имеет книжный характер, насыщена чуждыми маврам данными греческой мифологии и кончается мольбой к языческим богам – что маловероятно в устах мавританского рыцаря. Во времена Переса де Иты такого рода нарушения местного колорита и анахронизмы никого не смущали. В позднесредневековой и особенно в ренессансной Испании троянские мифы были общеизвестны и не требовали пояснений. Абенамару Галиана кажется прекрасней Елены и самой Венеры (Афродиты), которая победила в состязании в красоте Юнону (Геру) и Минерву (Афину). Присужденное троянцем Парисом Венере золотое яблоко обеспечило ему возможность похитить Елену, но стало яблоком раздора – дало повод к воине, погубившей Трою (иначе: Илион; город Дардана). Наряду с темой красоты Галианы (увидев которую, возлюбленный Венеры – бог Марс (Арей) позабыл бы ее ради Галианы…) в песне проводится тема соперничества и раздора.
Преисполненный ярости, внимал храбрый Саррасин любовной песне и, не будучи больше в состоянии сдерживаться, одним прыжком оказался там, откуда звучало пение, желая узнать, кто поет. Певший, услышав, что кто-то идет, прервал игру и пение и пошел навстречу подходившему узнать, чего от него хотят. И да будет вам известно, что играл и пел могучий мавр Абенамар, который, как вы уже слышали раньше, изнывал от любви к Галиане. В ту ночь он решил устроить для нее музыку, ибо очень был в этом деле искусен.
Могучий Саррасин подошел и спросил:
– Кто здесь?
Ему ответили, что здесь человек.
– Ну, так кто бы вы ни были, но вы плохо поступаете, занимаясь игрой и пением под окнами королевского дворца.
В этой части дворца спали как раз королева и ее дамы, и у короля из-за музыки могли возникнуть подозрения.
– Пусть это вас не тревожит, – возразил Абенамар, – не вам беспокоиться о том, что выйдет из моей игры и пения, а потому проходите своей дорогой.
– Негодяй! – вскричал Саррасин, – если ты не хочешь убраться отсюда по доброй воле, так я тебя заставлю это сделать силой, и тебе придется плохо.
И, крикнув эти слова, он прикрылся крепким щитом, выхватил из ножен альфангу дамасской стали и двинулся на Абенамара, проявившего не меньше храбрости и стремительности.
Абенамар, поставив на землю лютню, схватился за свой щит и отличную альфангу, и они вступили между собой в бой, не узнав друг друга. Звон ударов был настолько громок, что на него сбежалось несколько мавританских рыцарей, тоже влюбленных и искавших своих возлюбленных. Они хотели разнять сражающихся, но в этом уже не оказалось необходимости, потому что как только Абенамар и Саррасин услышали, что собираются люди, они по собственному почину, дабы не быть узнанными, бросились в разные стороны. Абенамар, легко раненный в бедро, успел захватить с собой свою лютню. Все произошло так быстро, что никто не смог их узнать.
Прекрасная Галиана очень хорошо видела и слышала все происшедшее, так как уже находилась на балконе, когда Абенамар начал играть и петь. Когда же начался поединок, она, перепуганная, удалилась к себе в спальню, печалясь о случившемся и страшась, как бы один из них не оказался тяжело раненным. Событие не смогло остаться настолько тайным, чтобы на следующее утро про него не узнал король. Сильно рассерженный, приказал он своему главному альгвасилу произвести расследование. Но не удалось ни напасть на след, ни выяснить виновников.
После этого король сделал распоряжение об отъезде прекрасной Галианы в Альмерию. Он приказал сопровождать ее пятидесяти рыцарям.
Когда все уже было готово к отъезду, в королевский дворец прибыл Магома Мостафа – алькайд Альмерии, отец прекрасной Галианы. Он привез с собой свою младшую дочь, столь же красивую, как и Галиана, а может быть, и больше. Ее звали Селимой.
Король поднялся со своего места и обнял алькайда со словами:
– Добро пожаловать, друг мой Мостафа! Своим приездом ты доставляешь мне большую радость. Твоя дочь Галиана уже совсем была готова отправиться к тебе, и ее сопровождала бы приличествующая ей свита.
Мостафа ему ответил:
– Я хорошо знаю, что твое величество всегда будет наделять меня великими милостями, хотя я их и не заслужил.
– Не говори так, Мостафа, – сказал ему король и обнял прекрасную Селиму, а та поцеловала ему руки. Все дамы королевы и сама королева поднялись навстречу Селиме. Селима поцеловала руки королевы, обняла свою сестру Галиану и дам. Последние восхищались чрезвычайной красотой Селимы. Она же точно так же восхищалась красотою их всех. Затем они пошли на половину королевы.