Мне захотелось побыть в их обществе. Он без споров вынул из моей вены иглу, взял меня в охапку и отнес в семейную комнату.

Эм и Маркус долго хлопотали, укладывая меня на диване, но разговор и очередной фильм-нуар скоро утомили меня. Мэтью, заметив это, снова взял меня на руки и объявил:

— Мы идем наверх. Увидимся утром.

— Капельницу вам принести? — спросила Мириам.

— Нет, больше не нужно.

— Спасибо, что не стал подключать меня к этой штуке, — сказала я на пути через холл.

— Ты еще слаба, но для теплокровной необычайно вынослива, — ответил Мэтью, поднимаясь по лестнице. — Как все вечные двигатели, должно быть.

Он выключил свет. Я с довольным вздохом прильнула к нему, по-хозяйски положила руки ему на грудь. Луна, заглядывая в окно, освещала его свежие шрамы, из розовых уже ставшие белыми.

Я устала, но шестеренки, активно работающие в голове Мэтью, не давали мне спать. По складке его рта и блеску глаз было ясно, что он, как и обещал, выбирает одну из дорог на распутье.

— Скажи что-нибудь, — попросила я. — Не молчи.

— Что нам нужно, так это время, — задумчиво откликнулся он.

— Вряд ли Конгрегация нам его предоставит.

— Значит, сами возьмем. Переместимся из настоящего куда требуется.

Спускаясь утром с лестницы, нам пришлось передохнуть. Я твердо решила дойти до кухни самостоятельно, и Мэтью, к моему удивлению, не стал меня отговаривать. Мы уютно сидели рядком на деревянной ступеньке. Водянистый свет нового дня, сочась через волнистые стекла у парадной двери, намекал на солнечную погоду, в семейной стучали костяшками скрэбла.

— Когда ты им скажешь? — спросила я. Говорить пока было особенно нечего — Мэтью все еще разрабатывал план.

— Позже. — Мы прислонились друг к дружке.

— Надо, чтобы Сара успела влить в себя свою норму кофе — хотя скандал все равно неизбежен. — Я взялась за перила, вздохнула и поднялась. — Тронулись.

В семейной Эм принесла мне первую чашку чая, а Мэтью и Маркус с моего молчаливого согласия вышли на ежеутренний брифинг — до нашего путешествия им следовало многое обсудить.

После чая настал черед фирменного омлета Эм — с луком, грибами, сыром и ложкой острого соуса.

— Спасибо, Эм. — Я принялась за дело.

— В отдыхе и усиленном питании нуждается не один Мэтью. — Она посмотрела в окно на обоих вампиров.

— Мне гораздо лучше сегодня, — заверила я, надкусив тост.

— Аппетит к тебе как будто вернулся по крайней мере. — В горке омлета образовалась уже заметная ямка.

Когда Мэтью и Маркус пришли обратно, я приканчивала вторую тарелку. Вид у обоих был мрачный, но Мэтью на мой вопросительный взгляд качнул головой — значит, речь у них шла не о нашем предполагаемом путешествии. Мэтью, придвинув себе табурет, углубился в газету. Я доела свой омлет, заварила себе еще чаю. Сара помыла посуду.

Когда Мэтью дочитал, я сказала:

— Хочу пойти в лес, на место гибели Жюльет.

Он тут же встал.

— Сейчас подгоню «рейнджровер».

— Что за безумие, Мэтью! Рано еще. — Маркус повернулся к Саре, ища поддержки, но она сказала:

— Пусти их. Оденься только потеплее, Диана, на улице холодно.

Вошла озадаченная Эм.

— Мы ждем еще кого-то? Дом полагает, что да.

— Шутишь! — сказала я. — Он не добавлял себе комнат со времен последнего семейного сборища — куда он ее воткнул?

— Между ванной и чуланом. — Эм показала на потолок, сообщив мне телепатически: Я же говорила, что дело не только в тебе и Мэтью.Все дружно отправились наверх посмотреть, что за чудо явил нам дом. Предчувствия меня редко обманывают,добавила Эм.

В новой комнате стояла медная кровать с блестящими шарами. На окнах висели потрепанные красные шторы (Эм настаивала на том, чтобы их немедленно снять), на полу лежал вязаный коврик в бордово-сливовой гамме. Довершал обстановку розовый умывальник в виде надбитого таза и кувшина, и все эти вещи мы видели в первый раз.

— Откуда это взялось? — удивлялась Мириам.

— Кто знает, где он держит свое барахло. — Сара села на кровать, попрыгала на матрасе. Пружины ответили ей возмущенным звоном.

— Рекорд он поставил на мой тринадцатый день рождения, — вспомнила я. — Четыре спальни и викторианский гарнитур для гостиной.

— И сервиз «Голубая ива» на двадцать четыре персоны, — подхватила Эм. — Чашки остались нам, а что покрупнее исчезло, как только гости разъехались.