Элия была другой. В белой столе с косынкой огненного цвета, с развевающимися от бега желтыми лентами сияла не священной, не мраморной, а юной девической красотой. Когда уже можно было обнять одним взглядом весталку и самозванца, всех поразило сходство юноши и девушки. Римлянка и чужеземец были похожи друг на друга, как брат и сестра или как жених и невеста, ибо влюбленные бессознательно ищут себе подобных.

Андриск поднял руки с цепями, пытаясь обнять Элию. Она споткнулась, и пальцы ее коснулись цепей.

Ужас охватил жрецов, как всегда безучастно и надменно наблюдавших за ходом триумфа. Соприкосновение весталки с цепями, узлами и со всем другим, что может связать и сковывать движения, грозило государству смертельной опасностью. В тех редких случаях, когда весталка встречала на улице скованного преступника или раба, его освобождали от наказания. Но никогда за все столетия римской истории во время триумфа не расковывали пленников, обреченных смерти и подземным богам. Но оскорбить Юпитера? Обречь государство на бедствия?!

По знаку верховного жреца к Андриску бросились люди с ключами. Оковы со звоном упали на камни мостовой. Теперь они могут уйти, и их никто не остановит, как не задерживают у Капитолия быка, не захотевшего стать жертвой.

Взгляд Андриска упал на скованных товарищей и выхватил посветлевшее лицо Николая. Андриск задорно тряхнул головой и двинулся вперед. Весталка безмолвно шла с ним рядом.

На Форуме, у ростр, Андриск на мгновение остановился и, как актер, исполнявший роль, низко поклонился зрителям. Каждый в толпе мог подумать, что самозванец поклонился ему.