Он родился и жил в Алжире. Встречаясь с парижскими приятелями, бравировал этим, непрестанно повторяя: «Мой Алжир», «Мы алжирцы», «У нас в Алжире». Основания, чтобы говорить так, у него, конечно, были. Его дед — лавочник, известный разве что жителям своего квартала, приехал в Алжир с имуществом, помещавшимся на одной небольшой телеге. Теперь же… О, теперь самые знатные и уважаемые люди считают для себя честью переступить порог дома Шарля!..

Чистенькая, миловидная девушка вынесла на веранду запотевшую бутылку пива и вазочку с орехами. Шарль обнял её за талию, заглядывая в лицо.

— Что-то вид у тебя утомлённый. Устала?

Отвернувшись, девушка открыла бутылку, наполнила бокал.

— Больше вам ничего не нужно, мсье?

— Нужно, чтобы ты поласковее была… Присядь… отдохни немножко.

Девушка строго покосилась на него.

— Благодарю, мсье…

И ушла.

Шарль поглядел ей вслед масляными глазами. Не зря, видно, говорят, что для сердца старости нет. Вроде бы Шарль и стар уже: грузное, заплывшее жиром тело, колени ослабли, сядет — тяжело подняться, поднимется — сесть стоит трудов. А ведь, поди же, стоит увидеть молодую хорошенькую женщину — и взгляд обретает былую живость, и кровь в ленивом, ожиревшем сердце начинает пульсировать быстрее.

Жадно глотая ледяное пиво, Шарль смотрел на север, туда, где катило свои неправдоподобные синие волны Средиземное море. Одна за другой, упрямой чередой шли они к берегу и били с размаха белыми гребнями в каменный мол, оседали на нём шипящей пеной. На якоре чуть дымил приземистый военный корабль. Ближе к берегу, легко преодолевая волну и оставляя за собой пенистые полосы, скользили на запад два катера. У пристани, посреди широкого подковообразного залива, стояло несколько транспортных судов. Белые двухэтажные особняки в зелени деревьев окаймляли берег.

Роскошный особняк Шарля Ришелье стоял на холме, у западной окраины города. С прогулочной площадки, устроенной на плоской крыше дома, отчётливо просматривался центр. От него разбегались в стороны узкие улочки-коридоры, с многоэтажными домами по обе стороны и движущимися чёрточками машин. Широкая обсаженная эвкалиптами дорога спускалась по холму от самого дома, проходила по западной окраине города и упиралась в море.

Осушив бокал, Шарль откинулся на спинку кресла, блаженно смежил веки и почти мгновенно забылся в лёгкой полудрёме. Однако поспать ему не удалось, раздался гул машин, громко захлопали двери, послышались возбуждённые голоса: приехали гости.

Шарль поспешил в гостиную. Почти в ту же секунду из другой двери показался Фернан. Кузены крепко обнялись, расцеловались. Шарль смотрел на генерала с отеческой нежностью, любуясь его молодцеватой фигурой. Потом, поздоровавшись поочерёдно с остальными, задержался возле Малике.

— О, не сглазить бы, ты, мадемуазель, с каждым годом всё больше расцветаешь!

Уже второй раз говорили сегодня Малике о том, что она всё хорошеет. И, несмотря на печаль в сердце, девушке приятно было слышать это.

После короткого обмена любезностями. Шарль велел проводить гостей в отведённые им комнаты. В гостиной остались сам хозяин, генерал, Абдылхафид, полковник Сулье и капитан Жозеф. Шарль предложил пройти на веранду.

— Прошу извинить, — произнёс генерал, — господин полковник собирается уходить и вечером, к сожалению, не сможет побыть с нами, у него срочные дела. Так что…

— Да ты без церемоний, Фернан! — прервал его Шарль. — Идите в мой кабинет и решайте там тет-а-тет все свои секретные дела. А мы с Абдылхафидом пока старину вспомним.

Генерал приказал молчаливому капитану Жозефу распорядиться насчёт виски и пошёл в кабинет Шарля, увлекая за собой полковника Сулье. Они закурили. Продолжая начатый ещё в машине разговор, Ришелье сказал:

— К вам один вопрос, полковник. И очень прошу ответить, ничего не преувеличивая и не преуменьшая. В самом деле у мятежников есть возможности для длительного сопротивления? Не разим ли мы мечом, не вынутым из ножен? Надеюсь, вы меня понимаете?

По тону генерала полковник почувствовал, какого тот ждёт ответа. Он и сам был сторонником решительных действий и потому, не задумываясь, ответил:

— С вашими словами трудно не согласиться. Мы действительно стараемся повесить врага на длинной верёвке, не отрывая его ног от земли.

Ришелье удовлетворённо улыбнулся.

— Браво, полковник!.. Вешают врага на длинной верёвке, не отрывая его ног от земли! Верно сказано! Это именно то, что делают сейчас наши горе-политики! Ведь смотрите, что получается: здесь они разговаривают языком пушек, а в Швейцарии исподтишка торгуются с мятежниками, пытаются, как вы говорите, повесить их на длинной верёвке, — генералу, видимо, очень пришлась по душе эта фраза. — Скажите, полковник, можно ли допускать подобную глупость? И мы ещё удивляемся, что мятежники час от часу наглеют!