Отпустив таксиста, наотрез отказавшегося ехать дальше в окраинные кварталы, Артем нырнул в нишу между домами и коротким импульсом успокоил брехнувшего пса. Наверху за вояж по Турции он заплатил около пятидесяти тысяч. Сейчас бесплатная турпутевка. Считай – халява. Но и шанс нарваться на неприятности выше на несколько порядков.

Ночная тишина, прерываемая только шорохами, шумом ветра и далекими голосами, соседствовала с тишиной магической. Работающих заклятий мало, они очень недорогие и примитивные. Скорее всего, народное чародейство за счет собственных сил. Средств на покупку русских накопителей магической энергии здесь мало у кого наберется. Сколько народу в Стамбуле? Миллиона три, не больше. Наверху население многочисленней раз в шесть.

Артем отмахал пешком пару километров до окраины. Начались поля. Отойдя на километр подальше от зарева человеческих и животных аур, он сел на землю и сосредоточился. Пульсирующий бордовый комок здесь чувствуется без глубокой медитации и вызова карты. До него около десятка километров. Что же там за империя зла, если ворожба Всеобщего буквально кричит об опасности?

Оставив эту проблему на завтра, майор попробовал закинуть взор на Ближний Восток, ставший действительно ближе. Так и есть, искомая аномалия пульсирует в Иерусалиме или окрестностях. Что там может быть из памятных мест, кроме древнего города? Вифлием, нижнее течение реки Иордан, где проповедовал Иоанн Креститель. Самые известные места – Храмовая гора, Гроб Господень и Голгофа – в Ершалаиме, который в этом мире не делится на старый и современный. Там все основные постройки внутри османской крепостной стены. Значит, разберемся на месте.

На следующий день Артем чинно поднялся на борт парохода, следовавшего в устье Дуная. Одновременно заметил, что портовые пограничники буквально увешаны амулетами. Отвод глаз и морок могут не подействовать. Хотя что-то противилось применению высокой магии, он перебрался на нос, запустил стандартный набор левитация – невидимость и перелетел обратно на сушу.

На берегу поднялась небольшая паника. Чей-то магоскоп засек-таки всплеск энергии. Но простого польского парня без капли сенситивности в ауре, зашедшего в порт, чтобы поинтересоваться транспортом до Газы, это абсолютно не касается.

Встретивший его Дворжецкий долго всматривался в лицо.

– Я вам не нравлюсь?

– Предпочитаю женщин. Вообще-то я о другом. На вашем лице удивительно совершенный морок под фото в паспорте, при этом не чувствую заклинания. Как это?

– Откровенно говоря, сложно, Сергей Павлович. Изменение формы лицевых костей противоречит генотипу. Поэтому любые лечебные чары начнут приводить мой анфас к исходному. Зато мой труп останется выглядеть ровно так же, – в отличие от тела Эрика, с грустью вспомнил Артем последние секунды с умирающим братом. Он перешел на турецкий: – Не соблаговолит ли дорогой эфенди нанять повозку для путешествия к полям для высокий раздумий и поэтических наблюдений?

Военные базы не располагают к лирическим мыслям. Закрытая территория с ведущим к ней указателем «Silahll Kuvvetleri. Kara Harp» относится именно к таким объектам.

– «Silahll Kuvvetleri» – вооруженные силы, «Kara Harp» похоже на название объекта, – прокомментировал дипломат. – К сожалению, мне это ни о чем не говорит. Ждем ночи?

– Нет, эфенди Сергей. По моему опыту пролазить, куда не звали, лучше в дневное время. Отойдите, я осмотрюсь.

Вместо того чтобы встать на цыпочки или вытащить бинокль, москвич лег на пыльную землю. Дворжецкий издалека глянул на него, не увидев ни малейшего всплеска волшбы, потом сам перевел магический взор на Кара Харп.

Потрясающее изобилие защитных и сигнальных заклятий его по-настоящему повергло в ужас. Небо в магическом диапазоне переливается, как радуга, с расточительностью, не присущей даже Руси. Ни один маг, даже обвешанный морем заклинаний, не проникнет туда незаметно. А уж остаться в живых, попав под прицел свернувшихся перед броском магических кобр, вообще за гранью фантастики. Ни один самый мощный чародей планеты не сможет пронести на себе накопителей в количестве, достаточном, чтобы превозмочь стационарные емкости и излучатели. Можно возвращаться.

– В открытом бою такой объект придется засыпать диким количеством медленно горящего пластида. Только сложно представить, что османцы будут покорно ждать, пока гяуры нейтрализуют их магию. Нужно писать донесение в Генштаб.

Артем встал, отряхнулся.

– Писать можно все. А как вы укажете назначение базы? Поэтому как хотите, а я пошел внутрь.

– Вы с ума сошли! Там живого места нет от защит и сигнализаций.

– Вы правы. Ситуация сложная, но рабочая. Тут где-то есть рельсы и автодорога. Мне нужен попутный транспорт. Вас, эфенди, я попрошу обождать часов шесть-восемь. Если на базе произойдет какой-то шум, добавьте к донесению.

– Вас схватят.

– Ну, депортируют в Полонию. Удачи!

Несмотря на внешнюю браваду, Артем прекрасно понимал, что задача на порядок сложнее, чем проникновение на химзавод в Кефе или на татарскую военную базу, откуда в Россию гнали наркоту. Здесь, вопервых, накрепко перекрыто воздушное пространство, человекоаэроплан туда не залетит не поджаренным. Вовторых, идеально укрепленный периметр. Краденого пропуска нет.

Пока он пробирался к железной дороге, со стороны объекта дважды гулко бухнуло. Вот так, войны нет, а они пуляют дефицитные боеприпасы в белый свет как в копеечку, упрекая русских в расточительстве. Прикинув, что в крайне насыщенном магическом пространстве близ базы его вряд ли засекут, привычно взмыл и полетел вдоль железнодорожных рельс.