Шрифт:
– Есть дурацкая поговорка: если не я, то кто же. Какая-то сволочь ее про меня написала. Кручусь.
– Удачи!
Машина дипломата развернулась и уехала обратно к бульвару. Из проулка вышел типичный татарин в серо-желтых холщовых штанах, черных пыльных сапогах, шапке и несвежем халате. Выше среднего роста, хоть и сутулый, он неторопливо зашагал к Золотому Рогу, улавливая по пути обрывки разговоров о страшном ночном взрыве.
Глава двенадцатая
Весть о ночной катастрофе под Стамбулом достигла Газы гораздо быстрее Артема и не утратила актуальности к его прибытию. Главный еврейский центр нижнего мира бурлил.
Ситуация в Палестине сложилась крайне любопытно. Если сравнивать с Израилем, то здешние Газа и Иерусалим напоминают верхние города на уровне развития рубежа XIX и XX веков, несмотря на электричество, водопровод, мобильную связь, Wi-Fi, электромобили и причальные вышки для дирижаблей.
Зная верхнюю историю, османы и арабы противятся увеличению еврейского населения в Иерусалиме. Султаны, шейхи и беи не раз просмотрели ужасную кинохронику 1967 года, в которой танки ЦАХАЛ занимают Восточный Иерусалим и Западный берег реки Иордан. Возможность возникновения здесь еврейского государства и еврейской армии они считают кошмаром, который нельзя допустить.
Еврейская диаспора расселилась также совершенно иначе. Около четырех миллионов иудеев проживает в Русском княжестве, где государственная политика к иноверцам совершенно наплевательская: верите в своего ложного Бога – и на здоровье, Роду он не вредит. На Руси потомков Авраама не обзывают христопродавцами хотя бы потому, что основная масса населения весьма смутно представляет историю Иисуса и его корыстного ученика. Вторая по размеру группа обосновалась в Американской республике, терпимой даже к мутантам. На фоне секуров и индейцев евреи смотрятся вполне даже ничего. И понятно, они живут в Пруссии, Франкии, Полонии, Римской Федерации, а также в некоторых мусульманских странах.
Город Газа, место для любителей острых ощущений в верхнем мире, славится национальным спортом: запустить ракеты в еврейский город и успеть смыться до ответного удара израильской авиации, уничтожающей «на всякий случай» какого-нибудь араба. Или десяток арабов, или сотню. Нижний аналог, наоборот, остается преимущественно иудейским городом, в котором несколько десятков османских чиновников и их стража чувствуют себя как нацисты в белорусском лесу среди партизан. Удобная бухта, отличная рыбная ловля, выгодное географическое положение близ важнейших торговых путей позволяют местным дельцам процветать на клочке суши, где арабы в верхнем мире могут существовать лишь на израильскую и международную гуманитарную помощь.
Мусульманские паломники на Святую землю, включая сутулого Саддыка, опасливо прижались друг к другу. В них не летят ни пули, ни камни, но ненависть сквозит буквально из тротуарных плит. Прямо в порту мулла помог им договориться с караванщиком. Поэтому уже буквально через пару часов вереница изношенных грузовиков, плюясь паром и густым черным дымом, потянулась на северо-восток, оставляя за спиной байхаусы, синагоги и испуганно прилепившуюся на краю города мечеть.
Солнце припекло куда жарче, чем в Стамбуле. Артем свернулся на плотно связанных тюках, рискуя на каждой колдобине сверзиться вниз, под колеса следующего автоверблюда. Впереди каравана тащится древний паровой БТР с пневматическим пулеметом, грозная защита от шаливших здесь диких племен.
Лжепаломник предался воспоминаниям, как он ухмылялся при виде колдобин на улицах Манхэттена и тележных колес, застревавших на ухабах. Пространство меж Газой и Иерусалимом выглядит не как полтораста, а одну или две тысячи лет назад. В местах, где можно докопаться до воды, приткнулись арабские поселения человек на пятьсот-семьсот. Никто из них не бывает наверху. Поэтому вряд ли кто поверит, что кибуцы в окрестностях Иерусалима способны превратить эту диковатую и пустынную местность в плодородные поля.
В магическом диапазоне практически пусто, если не считать аур людей и всякой мелочи с заклятиями, перевозимой тем же караваном. Артем включил ворожбу. Сила Рода подпитала его утомленное некомфортной поездкой тело, но на скачущем скопище мешков заниматься серьезным делом не с руки. Поэтому он отложил главное до Иерусалима.
Дорога, которая в Израиле заняла бы от четырех до десяти часов, в зависимости от пробок, здесь растянулась на полтора суток. Убедившись, что никто в караване не может засечь волшбу, разведчик раз в тридцать-сорок минут кидал легкое заклятие, отпугивающее насекомых. На большее чар не хватало. Толпы паразитов с арабским упорством атакуют вновь. Остальные паломники лениво давили мелких гадов или стоически терпели. Некоторые отпугивали кровососущую нечисть запахом немытых тел, так что неизвестно, кому хуже – кусаемым, паразитам или же соседям скунсов. Замечательная компания для русского графа. Лев Толстой обзавидовался бы.
В чисто средневековом стиле Иерусалим снабжен высокой крепостной стеной, явно сооруженной до изобретения магострельной артиллерии. Ее периметр больше, чем у Старого города в столице Израиля. Внутри крепости расположены относительно приличные строения, на добрый километр во все стороны от стен размазаны бесконечные лачуги, источающие незабываемые ароматы нечистот. Аромат, что и в Стамбуле, только солнце припекает больше и стимулирует душистые испарения.
Натужно преодолев последний подъем на изрядно испещренной холмами местности, грузовик вкатился вслед за бронетранспортером в широкие Яффские ворота, никак не напоминающие ни ослиный проезд, ни пролом в стене для британского генерала, которые красуются на этом месте вверху. Подоспело время намаза. Машины замерли прямо посреди дороги. Да и кому ехать-то: все молятся. Артем скатился с котомкой и молитвенным ковриком на неровные плиты мостовой, помнившие, быть может, римскую оккупацию и Алию Капитолину.