— Харчей-то возьми, — хмуро проговорил отец, завязывая в мешочек краюху хлеба, лук, соль и бумажный кулёк с самосадом.

— Не надо, батя. У самих, наверное, нет, — попытался отказаться Николай.

— Бери, аника-воин. Мы как-нибудь обойдёмся, — приказал отец.

Фруза принесла из сеней сапоги, Николай обулся, попрощался с родителями и ушёл вместе с сестрой, которая решила проводить его до леса.

С Марией Дементьевой и Марией Лузгиной Фруза встретилась на следующий день после прихода брата. Она зашла сначала к Лузгиной и предложила сходить в деревню Мостищи проведать Дементьеву. Лузгина, весёлая, подвижная и общительная по натуре девушка, сразу согласилась. Их приходу Мария Дементьева очень обрадовалась: они учились в одной школе и давно дружили. Дома у Дементьевой никого не было. Девушки сидели в просторной избе, судачили о пустяках, вспоминали школу, довоенную жизнь и невольно их разговор перешёл на немцев. Фруза не торопилась говорить о самом главном, ради чего пришла к ним — ждала удобного момента.

Хозяйка дома, белокурая и немного полная девушка, Марна Дементьева, на этот раз была не похожа на себя. С появлением немцев её словно подменили, она стала сдержанной, насторожённой и и молчаливой. Озорные светло-голубые глаза её будто заволоклись ненастьем, залегла в них грусть и тоска.

— Ты очень изменилась, Дементьева, — сказала Фруза, внимательно приглядываясь к подруге. — Как живёшь?

— Какая сейчас жизнь? Бекова, — ответила Мария. — Нас бьют, а нам некого.

— Ты не права, — улыбнулась Лузгина. — Бить как раз есть кого.

— Да разве их голыми руками возьмёшь. Вон Красная Армия и то никак не справится.

— Справится! — убеждённо и твёрдо сказала Фруза. — Обязательно переломит этому фашистскому зверю хребет.

— Когда?

— Придёт время. А чтобы оно поскорее наступило, надо нашим солдатам и партизанам помогать.

— Как?

— На первый раз хотя бы вот как…

И Фруза рассказала девушкам о задании партизан собирать оружие и патроны, вести постоянную разведку о том, что подпольный обком комсомола поручил ей собрать надёжных ребят и создать организацию «Юных мстителей».

Услышав это, подруги сперва не поверили и удивлённо переспросили её:

— Ты это серьёзно?

— Да. С этим я к вам и пришла.

— Девочки, да это ж очень здорово, — оживилась вдруг Мария Лузгина. — Мне даже не верится.

Не менее Лузгиной была взволнована и Мария Дементьева. Она встала, прошлась по избе и, сдерживая волнение, которое переполняло её, прогово рила:

— Как хорошо, что о нас не забыли. Что вспомнили.

— Нет, нам надо было самим догадаться, — возразила Фруза. — Ведь комсомольцы мы. А все ждали чего-то. Собственной инициативы не могли проявить. Своей головой додумать.

— Тебе бы первой надо было и подумать. Ты же у нас комсорг, — сказала Лузгина.

— Да. И мне первой, — согласилась Фруза.

— Немцы расположились как дома, — зло выдавила Лузгина. — Флаг со свастикой вывесили. Школу запоганили. Не услышим мы больше звоночка на урок,

— А мы им покоя не дадим, — сказала Фруза.

— Втроём-то? — усмехнулась Лузгина.

— Зачем втроём. Соберём ребят понадёжней.

— Верно, — горячо поддержала Дементьева. — Нашим ребятам только скажи. Да они в огонь и в воду. Взять, к примеру, Женю и Володю Езовитовых или Федю Слышанкова — сорвиголова. А Николая Алексеева и Нину Давыдову. На них всегда можно положиться. Да вы их лучше меня знаете.

— Ну, что ж, с этого и начнём, — согласилась Фруза. — Я тоже о них думала. И раз ты, Дементьева, предлагаешь их в организацию, то я поручаю тебе собрать ребят. Будто на вечеринку.

— Скорей бы!

— Что?

— Действовать.

— Не горячись. Будем действовать. А пока об этом никому ни слова…

— Ты участвовала в диверсиях против германской армии?

— Нет.

Что тебе поручали?

— Ничего, никто мне не поручал.

— Ты была связной?

— Нет, не была.

— Что ты делала в организации?

— Ничего.

— С какого времени ты была в этой организации?

— Я ничего не знаю.

— Какие задания ты выполняла?

— Ни от кого и никаких заданий я не получала.

— Значит, ты действовала по собственной инициативе?

— Нет.

В окно кто-то настойчиво постучал четыре раза. Галя проснулась, высунулась из-под овчинного латаного полушубка, прислушалась. Стук повторился.

— Бабуль, это Зина. Открой скорей! — крикнула Галя и спрыгнула с печки.

А по полу уже зашаркали мягкие подшитые валенки. Бабушка выпустила побольше фитиль в керосиновой лампе, и сразу в маленькой низкой избе стало светлее.

Наклонясь к окну, бабушка окликнула:

— Кто там?

— Я.

— Кто я?

— Не узнала? Да это я, Зина.

Бабушка заспешила к двери. Стукнула щеколда в сенях. В избу вошла Зина. Она сняла короткое пальто, стряхнула дождевые капли.

— Не спишь? — Зина потрепала по щеке Галю.