Эвансу некогда было поразмышлять ещё и об этом. Слишком высокий темп смены мизансцен, смысл спектакляпочти потерян…

– Впрочем, неважно, – вопреки всем морским законам сплюнул на палубу русский. – Оставайтесь здесь. Если будет возможность, я за вами вернусь. Нет – выбирайтесь сами, в любом случае встретимся…

Похоже, он уже просчитал, куда могли направиться гипотетическая женщина и инженер. Кивнул своим приятелям, и вся четвёрка исчезла за дверью, оставив контр-адмирала и профессора в виде, как говорится, полуразобранном.Теперь им можно было немного расслабиться, постараться привести в чувство командира и вместе решать, как быть. А чего тут, собственно, решать? Не больше часа осталось, и не так уж важно, кто явится раньше – русская эскадра или совершенно непонятный, неизвестно на чьей стороне играющий Шурлапов.

…Бекетову с девушками, чтобы добраться до отсека, где их ждали Мария и Майкельсон, требовались примерно те же десять-пятнадцать минут, что и Шурлапову, намеревавшемуся перехватить и девицу, и ценный груз на подходах к фок-мачте, где укрепились её соратники. Юджину, работавшему на одно из подразделений «Чёрного интернационала» (мало связанному с подконтрольными Катранджи структурами), был достаточно понятен расклад сил на борту и цели, преследуемые обеими сторонами.

Не понимал он только одного – откуда кроме компании Бекетова и примкнувших к ним, находящихся совсем «не в теме» волонтёров на крейсере появилось пусть и маленькое, но явно высокопрофессиональное подразделение, по какой-то причине составленное исключительно из молодых и красивых (это все утверждали, кто с ними столкнулся) девушек.

Единственное, что можно без особой натяжки допустить, – эта группа проникла на «Гренвилл» минимум сутками раньше посадки «волонтёров». А Слава Сотников с товарищами потому и исчезли, что стали свидетелями встречи двух диверсионных групп, здешней и прибывшей. Ну, двое из пятерых за гибель тех парней уже ответили. Посмотрим, кто будет следующий.

То, что секрет операции стал известен соотечественникам, Шурлапова не удивляло. Если о нём сумели узнать его руководители из лондонского отделения «интернационала», то чем российская военно-морская или дипломатическая разведки хуже. И что англичане прохлопали посадку диверсантов на крейсер, тоже не слишком странно. При наличии хоть двух-трёх сообщников в порту и в экипаже «Гренвилла» десятку человек пройти на борт нетрудно. Другое непонятно – причём тут девицы? Насколько Юджин знал, женских подразделений в спецназе русского флота нет, а привлекать специалисток со стороны, незнакомых со спецификой действий на море – непрофессионально. Кроме всего, женщины просто анатомически хуже приспособлены к такой деятельности, если только не делать расчёт именно на это качество. Но ведь одно дело – внедриться для оперативной работы в матросский бордель или офицерское собрание на берегу, совсем другое – брать на абордаж военный корабль с экипажем в семьсот человек. Вряд ли у самых раскрасавиц хватило бы времени соблазнить такую уйму «лаймов» стриптизом.

На крейсере много путей, ведущих к одной и той же цели (обратная теорема тоже верна), и Шурлапов со своей тройкой боевиков «интернационала», поддерживаемой не слишком браво выглядевшим полицейским, довольно точно определил, в каком коридоре и на каком трапе у них есть шанс перехватить «девицу» и англичанина с «процессором». Что такое этот процессор, Юджин понятия не имел, но если Френч сказал, что он – самая важная деталь во всей машинерии крейсера, значит, так оно и есть. Будем считать, это нечто вроде «кварца» радиостанции или взрывателя хитрого фугаса. Само по себе мелочь, а без неё не только прибор не сработает, вся стратегической важности операция пойдёт прахом.

Лондонская секция одной из европейских «дивизий» «интернационала» представляла крайне левое крыло группировки, в которую входили самые разнородные организации, от агрессивных исламистов до тихих поклонников Адама Смита, Прудона и Маркса, считавших, что современное капиталистическое общество может и должно быть уничтожено чисто экономическими методами, внедряясь в самую сердцевину банковских систем. А грязную работу, которая всё равно непременно станет в повестку дня, сделают такие, как Евгений Шурлапов и его боевики, именовавшие свою секцию «Народной расправой», в память об аналогичной организации Нечаева, и исповедовавшие анархизм самого экстремистского толка. Для них не только анархо-синдикалисты [59] казались слишком «буржуазными», временными попутчиками, с которыми попозже тоже придётся разобраться, но даже Бакунин, Нестор Махно и Дурутти [60] .

Большинство членов секции по понятной причине были русскими (уж слишком большим вызовом для всех «борцов за свободу и права личности» оказалась демонстративная, словно для них лично организованная реставрация самодержавия, с которым боролись ещё их прапрадеды во времена Александров Второго и Третьего).

Но хватало там и англичан, больше недовольных как раз «конституционностью» своей монархии, выходцев из высших слоёв индийской, бирманской, малайской и многочисленных африканских «аристократий», старательно выращенных Соединённым королевством как раз для защиты интересов Империи в её прежних колониях. В общем, состав этой, как и всех других «секций», представлял интерес для любого исследователя этногеополитики.

Информацию о готовящейся на Мальте кровавой провокации организация получила непосредственно из британского адмиралтейства. Среди джентльменов, обожающих беседы в клубах, во время игры в гольф и бридж, за пинтой виски или квартой эля, безответственных болтунов гораздо больше, чем в том же российском флоте, спаянном жёсткой военно-феодальной дисциплиной, подкреплённой весьма серьёзными статьями «Уложения о наказаниях». Тем более что операция по вербовке «волонтёров» заняла несколько недель, а за это время анархисты не только внедрили нужное количество своих людей, отвечающих требованиям, но и подобрали ключи к несколько непосредственно занятым в «Дискрешене» офицерам разведки и флота.

Трудно даже передать, насколько к началу XXI века за полтораста лет насыщенной политической жизни переплелись сюжетные линии «Хантер клуба», «Системы» как таковой, «Чёрного интернационала», правительства, нескольких действующих разведок и имеющих хоть какие-то политические амбиции парламентских фракций. Почище, чем в честертоновском романе «Человек, который был четвергом» [61] . Впрочем, как известно, любой вымысел на самом деле есть лишь бледное отражение реальности, ибо вымысел обязан быть правдоподобным, реальность же такова, какова есть и больше никакова. Сама по себе идея главарей «Хантер клуба» и лично Гамильтон-Рея анархистам понравилась, но нуждалась в небольших коррективах. Позволить ситуации развиваться своим чередом до тех пор, пока все, кому положено, сделают всё, что от них требуется, и вмешаться только на самом последнем этапе, когда потребуется лишь минимальное усилие, чтобы колесо покатилось в нужную сторону.