Тим-Тим вместе с одним из рабочих пытался раскрутить увесистый бумажный свёрток, но тот оказался упругим, неподатливым и назло мужчинам сворачивался в исходное состояние. Виктору же не терпелось сообщить радостные новости о телевизоре Инге. Она с самого утра спала. Тимофей за обедом вкратце объяснил Витьке, что когда гемоглобин низкий, человека в сон клонит, и парень будить ее не стал. Но теперь повод был весьма и весьма приличным, чтобы потревожить спящую красавицу.

Проехав по линолеуму на подошвах, Витька с языком на плече ворвался к Инге в палату.

— Это, подъём! Давай, пошли! Там такое!

— Какое такое?.. — девушка спросонья не разделяла его воодушевления.

— Да пойдём уже! Вопросы она задаёт.

Он молча оперся о стену. В тёмной палате только на подоконнике тускло светился один из блеклых лунных зайчиков. Инга почти на ощупь расчесала немного спутавшиеся белые-пребелые волосы, завязала шнурки и подошла к Виктору. Она с трудом держалась на ногах, это было видно даже без света: немного пошатывалась и всё время норовила осторожно за что-нибудь ухватиться, чтобы не упасть.

— Чего там? Пожар, что ли? — иронично и в то же время безобидно спросила она.

— Пойдём, узнаешь, — Витя пожалел девочку, нашедшую в себе силы подняться, несмотря на плохое самочувствие, и аккуратно приобнял её, чтоб помочь идти. Инга не возражала.

В коридоре накануне ужина — в час, когда к столовой стекаются все, на удивление не было ни единой живой души. Зато из игровой то и дело долетали восторженные реплики: «Ух ты! Игрушечное пианино!», «Смотри, настольный хоккей!», «Телевизор!».

— Не могу поверить! — одновременно радостно и удивлённо прошептала Инга. Её физиономия как-то враз посветлела, и на миг девчонка показалась Виктору почти здоровой и весёлой. Но этот обман зрения быстро улетучился, когда после очередного вовсе не быстрого шага парню пришлось её ловить, ибо сама она не устояла бы.

В игровой они встали с краю. Так было забавнее наблюдать за счастливой ребятнёй, которая, как под новогодней ёлкой, энергично распечатывала коробки с игрушками.

Витёк ненавязчиво поставил Ингу перед собой и плотно обхватил руками, чтобы больше никаких происшествий.

Он всё-таки её поднял с постели и потащил сюда, он и должен отвечать. Хотя девушка выглядела вполне довольной тем, что находится в центре событий. Не каждый день в отделении столько детского смеха и обновок.

Тимофей, оставив надежды раскрутить подлый свиток, теперь, старательно высунув язык, подключал антенну к телевизору. А вот Инга свёрнутой длинной бумажкой заинтересовалась.

— А это что? — спросила она у Тамары.

— Да чтоб я знала… — женщина озабоченно взглянула на загадочную вещь. — Посмотрим…

Как ни странно, её, в отличие от Тимофея, свиток послушался и позволил себя разглядеть.

— Ага… — сказала Тамара Ивановна. — Это наклейка. Пришпилим её возле столовой. Тут повар изображен с… с чем это? А-а-а… с кастрюлей.

— Ну-ка, ну-ка. — Виктор потянулся к свёртку. Они с Ингой взяли его с разных концов и выпрямили, чтобы изучить подробнее.

— Фу-у-у! — вдруг раздался громкий возглас. — И это вы повесите возле столовой! Да я блевану!

Все резко обернулись на звук: у плаката стоял Шпала, с ужасом глядя на рисунок.

— Он же страшный и мерзкий, — оправдываясь, мальчишка показал на повара. — А в кастрюле у него жижа какая-то… Зелёная. Если этот кошмар будет висеть возле столовки, то никто туда вообще ходить не будет. Он же отбивает весь аппетит!

— Сашенька, ну ты преувеличиваешь, по-моему, — сказала Лизаветкина мама.

Парень вздохнул.

— Не знаю, по-моему, он прав, — вступился за него Виктор. — Повар страшенный… А на его стряпню смотреть невозможно без отвращения. Скажи, Инг? — он обратился к ней, понимая, что мнение послушной девочки для окружающих значит много больше, чем Сашкино или его — хулиганское.

Инга согласно кивнула.

— Ой, ну вас, — махнула Тамара. — Где я вам достану нормального? Довольствуйтесь уж тем, что есть.

— Лучше б никакого не было, — буркнула подоспевшая Эмма. — Саня, пошли, там сопляки фломастеры нашли и альбом. А ты мне обещал комиксы нарисовать.

Инга невесело улыбнулась.

— Умеют же некоторые художники для детей живописать, — сказала она, провожая взглядом Шпалу с Эмкой. — Давай, выписывайся скорее и открывай дизайн-студию. Уверена, ты бы повара намалевал лучше.