— Я знаю.

— Очень раздражает, — жалуется Тоби.

— Не хочешь прогуляться? — предлагаю я. — Можно в бар зайти.

Только выпивка может помочь вытащить Тоби из квартиры.

— Пап, я б с радостью с тобой куда-нибудь выбрался, — отвечает он с каменным лицом. — Но есть небольшая загвоздка — я ходить, в общем-то, не могу.

Пожав плечами, я кидаю ключи на тумбочку в прихожей и иду в ванную.

— Мексиканец твой приходил, — сообщает мне Тоби.

— Какой еще мексиканец? — останавливаюсь я на полпути.

— Хозяин дома.

— Молодой?

— Ага.

— Он араб, — объясняю я. — Скорее всего, египтянин.

— Интересно, — говорит Тоби, хотя выражение его лица отнюдь не заинтересованное.

Он по-прежнему не отрывается от телевизора. Там, к радости зрителей, какой-то рестлер забирается на канаты, собираясь прыгнуть и раздавить своего распластавшегося на ринге соперника.

— В общем, он что-то вынюхивал, — продолжает Тоби. — Вопросы все время задавал.

— Какие еще вопросы?

— Ну, кто я такой. Чем ты на жизнь зарабатываешь.

Я жду продолжения рассказа. Но его не следует. В телевизоре рестлер спрыгивает с канатов и с грохотом приземляется на пол, едва не задевая горло противника.

— И что ты ему ответил? — не отстаю я.

— Что ответил? Рассказал, что ты аферист и лишаешь людей их честно заработанных денег.

— Наверное, ты как-то иначе ответил, — предполагаю я, вдруг оценив его плосковатое чувство юмора. Но потом, засомневавшись в наличии оного, на всякий случай переспрашиваю: — Ты ведь ничего ему не сказал?

— Ну ты и дурила. Нет, конечно. Сказал, что ты бизнесмен.

— Это лучше, — признаю я.

— И именно так лишаешь людей их честно заработанных денег.

Оставив Тоби наедине с его иронией, я иду в санузел. Там я справляю малую нужду, мою руки и лицо. Затем гляжу на себя в зеркало. У меня вид побитой собаки. Самый изнурительный этап аферы — это ее подготовка, когда все время чего-то ждешь и разрабатываешь планы. Когда все завертится, в кровь ударит адреналин, и дальше все пойдет на нервах. А до того приходится мириться со скукой и апатией. Я споласкиваю лицо холодной водой.

Вернувшись в комнату, я присоединяюсь к Тоби, проскальзывая за его спину на диван.

— Знаешь, я тут подумал, — говорит он.

— О чем же?

— Может, я смогу тебе помочь?

— В чем?

— Ну, в твоих делах.

— В моих делах? — переспрашиваю я. Я так ошарашен этим предложением, что ничего умнее придумать не могу.

Сыну кажется, я не понимаю, о чем идет речь. Он пытается объяснить:

— Я про твою аферу. Я могу тебе пригодиться.

Я мотаю головой.

— Но ты же… — показываю я на гипс. — У тебя же перелом.

— У меня костыли есть. Передвигаться я могу. Можно сказать, что я неудачно на лыжах покатался. На улицах много людей в гипсе.

Я снова мотаю головой.

— Видишь ли, Тоби, я все затеял ради того, чтобы защитить тебя, — объясняю я. — Чтобы вытащить тебя из беды.

— Правда?

— И я не хочу втягивать тебя в это. Ведь все еще может… закончиться не лучшим образом.

— Ты же просил ту женщину помочь тебе. Красивую такую. — Он имеет в виду Джесс.

— Она мой друг.

— А я нет?

— Ты мой сын.

Впервые за вечер он поворачивается ко мне лицом.

— Пап, ты жизнью своей рискуешь ради меня. Ты даже не знаешь, как много это для меня значит.

— Ты же мой сын, — повторяю я.

— Так позволь мне помочь тебе. Раз ты затеял все ради меня, так разреши мне поучаствовать. Я уже взрослый человек, пусть ты и отказываешься в это верить. Я в состоянии принимать взвешенные решения.

— Тоби, если события начнут развиваться не по плану…

— Тогда мы пойдем ко дну. Я понимаю. Но мы хотя бы пойдем ко дну вместе. Отец вместе с сыном. Разве не так должно быть?

«Нет, — хочу ответить я. — Должно быть совсем иначе. Отец должен оберегать сына. Сын должен перешагнуть через отца, чтобы продолжить свой путь. И оставить отца за спиной».

Но я эгоист. Я предвкушаю, как покажу Тоби тот мир, который так долго от него скрывал. Я не думал, что мне когда-нибудь представится такой шанс, но его просьба развязывает руки моим мечтам, и меня вдруг обуревает желание показать сыну все: как проходят недели подготовки, с какой тщательностью и мастерством продумывается план. Тоби так долго видел во мне неудачника, которого посадили в тюрьму, который лишь тем и славен, что обчистил толстяков из западных штатов. Теперь у меня есть возможность показать ему, кто я на самом деле. Доказать, что я профессионал, который не один год — а то и всю жизнь — оттачивал свое мастерство.