— Что же нам тогда остается? — еще раз взглянув на часы, Михаил Николаевич встал.— Опустить руки? Или все-таки попробовать побороться? За ратифика­цию, за военный союз...

— Не может быть двух мнений! — взволновался По­темкин.— Но бороться надо с открытыми глазами, зная противника... Тем более что есть и другая сторона меда­ли: рабочая Франция, Народный фронт и вообще... Ин­формация вполне объективная, Михаил Николаевич, и если я малость сгустил краски...

— Ничуть, Владимир Петрович, все верно. Спасибо за интересный обзор. Однако нам пора.— Тухачевский поправил портупею.

«Все, что ему нужно, он и без меня знает,— с запозда­лым сожалением подумал полпред.— Самостоятелен, резок — высоко парит».

Предупредительно забежав перед маршалом, Венцов распахнул дверную створку.

Васильченков уже сидел в машине, колдуя над спис­ком приглашенных на завтрак в честь Гамелена. Он отвечал за авиацию и боялся пропустить какую-нибудь мало-мальски влиятельную персону.

В Шартре, отстоящем в восьмидесяти восьми кило­метрах к юго-западу от Парижа, жадно расхватывали специальные выпуски ведущих газет с фотографией Тухачевского перед зданием военного министерства. (Слева от маршала стоял Венцов, по правую сторону — военно-воздушный атташе Васильченков.) На другой день она появилась в четырнадцатом номере «Правды» со ссылкой на «Франс Пресс».

О содержании беседы с господином Мореном не было сказано ни полслова.

Кортеж машин с флажками обеих стран проехал через мост на реке Эр и, попетляв по узким улочкам вок­руг древнего готического собора, вырвался на современ­ную автостраду, ведущую к военному аэродрому. На каждом километре стояла охрана.

Летное поле, покрытое жалкими кустиками пере­зимовавшей травы, блестело лужами. Приземлившийся биплан с трехцветными кругами на выгнутых крыльях, протянуло по скольжине до самых ангаров. Он едва успел развернуться, вздыбив колесами желтую воду.

— Недаром Иероним Петрович так ратует за твер­дые покрытия,— шепнул Тухачевский Васильченкову.— Скоростная авиация требует совершенно новых аэродромов.

— Командарм первого ранга Уборевич будет вместе с нами на оборонных заводах в Гавре, товарищ маршал. Получается слишком плотный день. Утром посещение министра иностранных дел Фландена, затем маршал Петэн и поездка в Гавр, а вечером Владимир Петрович дает обед.-

— Вы предлагаете внести изменения в программу? Отказаться от Гавра?

— Никак не возможно, товарищ маршал.

— Тогда о чем разговор? — Тухачевский достал из чехла бинокль.

На взлет вырулили истребители.

Звено за звеном они вонзались в зенит, виртуозно вырисовывая фигуры высшего пилотажа: замедленные и восходящие бочки, иммельманы, повороты и перево­роты на горке, пикирование.

— Великолепное мастерство,— похвалил Тухачевс­кий полет сомкнутым строем. Словно связанная неви­димой нитью, эскадрилья кружила по восходящим и нисходящим спиралям и падала в пике под сорок пять градусов.

— Не хуже, чем у нас в Щелково,— шепнул Васильченков.

«Не хватает только, чтобы истребители «Моран» выстроили в небе имя вождя»,— подумал Михаил Ни­колаевич.

— Поздравляю, генерал,— сказал он, приблизясь к Пикару, замещавшему начальника воздушного шта­ба.— Образцовая техника пилотажа.

Летчики и впрямь работали превосходно. Но ма­шины едва ли могли выдержать соревнование с истре­бителем Мессершмитта. Еще слабее оказались бомбар­дировщики. Старые «Амио» годились разве что для ноч­ного полета, а новым — со стрелком-радистом в хвос­те — все-таки недоставало скорости.

Настоящей бомбардировочной авиацией Франция фактически не обладала. Англичане и немцы ушли впе­ред минимум на три года.

Страна, зажатая между двумя фашистскими хищ­никами, проявляла поразительную беспечность. Оружие и боеприпасы устаревших типов. Новейшие образцы будут поставлены на поток только к сороковому году. До сих пор ведутся ожесточенные споры о снарядах. Никто не знает, сколько их может понадобиться: три, четыре или же пять миллионов в месяц. Одни стоят за сталь — эффективнее, другие с пеной у рта ратуют за чугун — дешевле. Идут бесконечные дебаты по по­воду новых типов взрывателей и мин, а производство стоит. Лучше бы уж просто скопировали у немцев. Пе­чальнее всего то, что обстановка с вооружением до тош­ноты напоминает родные картины. Единственное, в чем французы сумели продвинуться, так это стопятимиллиметровое орудие. Его уже поставили на конвейер вместо прежнего — семьдесят пять.

По дороге в Париж Васильченков вновь выразил беспокойство:

— Я чего опасаюсь, товарищ маршал? На беседу с Петэном у нас остается от силы полтора часа. Кто его знает, как он себя поведет. Старикан хоть и в отставке, но с ним здесь очень считаются. Министры и те на пок­лон едут.

— Мы в лучшем положении. Не мы к нему, а он к нам. Улавливаете различие? И вообще позвольте спро­сить: вы предлагаете решение или сами являетесь частью проблемы?

К общему удовлетворению все благополучно ула­дилось: и с заводами, и с Петэном, и с торжественным завтраком.