Шрифт:
— Павел Иванович Забазнов, тридцать седьмого года рождения. Его нет в живых. Дочь Павла Ивановича Нина Павловна, шестьдесят шестого года рождения, проживает…
— Это же завуч моего лицея! — воскликнула Джина.
— Да, — кивнул шаман, — и она наша родственница.
— Довольно дальняя, — скривилась девушка, — она мне не нравится.
— Почему? — спросил Есько.
— Не знаю. Не нравится, и все!
— Где она живет? — напомнил Юрий Беликов.
Шаман продиктовал иркутский адрес Нины Павловны, следователь занес его в блокнот и, сразу же позвонив куда следует, отправил к женщине оперативников.
Шаман продолжил:
— Григорий Хандагуров, тысяча девятьсот пятнадцатого года рождения. Кадровый морской офицер, капитан первого ранга, воевал. Последнее место службы — Таллин, выйдя на пенсию, там и остался. Он умер в восемьдесят седьмом, но два его сына по-прежнему живут в Эстонии.
— За границей, да еще и в Евросоюзе, — заметил недовольный следователь. — Я не смогу оперативно их защитить.
— Почему? — спросила Джина.
— Представь, я отправляю запрос по инстанции. Я даже не говорю о том, что бумажная волокита будет длиться долгие месяцы, но кто мне вообще поверит, когда я изложу причину, по которой детям Григория Хандагурова угрожает опасность? — Юрий Беликов повернулся к хозяину: — Все равно, Василий, диктуйте их адреса.
— Я знаю лишь адрес Григория. Больше я ничего не сумел выяснить. Я писал, но мне не ответили. Я, пожалуй, сумел бы отыскать детей Григория, если бы у меня была их фотография или любой другой предмет, им принадлежащий, а так вряд ли. Знаю одно: они живы.
— Может быть, Нина Павловна их знает? — предположила Джина. — Родственники все-таки.
— lie факт, — сказал следователь. — Ладно, попробую выяснить что-то о них по своим каналам, но завтра, а сейчас нам пора возвращаться в Иркутск.
Беликов и Есько поднялись.
— Джина, ты с нами?
— Нет, — ответил за племянницу дядя, — она остается здесь.
Джина попыталась возразить, но тот не стал ее слушать.
— Разговор окончен! — прикрикнул он. — Завтра я и Наталью уговорю приехать сюда!
— Василий, у вас есть записи того, что произошло с Гомбо дальше? — спросил Есько.
— Минуту.
Продвинутый шаман пробежался пальцами по клавиатуре ноутбука, и лазерный принтер, негромко загудев, стал выдавать отпечатанные листы.
— Я записал все, что мне стало известно, — продолжал шаман, — но использовал, скажем так, нетрадиционные источники, поэтому полную достоверность не гарантирую.
— То есть? — не понял Юрий Беликов.
— Все записанное мне приснилось. Видения могут быть истинными, а могут и обмануть, это непредсказуемо.
— Да уж, хороши источники, — усмехнулся следователь.
— Не скажите, — возразил Есько. — Периодическую таблицу элементов Дмитрий Менделеев тоже увидел во сне, что не помешало ей стать основой современной химии.
В машине Беликова Есько, устроившись на переднем сиденье, получил возможность изучить сновидческое досье Гомбо Хандагурова и уже на второй странице обнаружил его генеалогическое древо.
— Посмотрите-ка, Юра.
Он протянул лист Беликову, который еще только прогревал двигатель.
Вот что на нем было изображено:
— Интересно, — прокомментировал следователь, посмотрев родословную. — Чтобы не терять время, Степан Юрьевич, читайте вслух. Мы вообще-то до Иркутска успеем?
— Конечно, — заверил Есько. — Большую часть мы уже слышали от Василия Шарменева.
«Аномальщик» перебирал листы.
— Я начну с этого места.
Он прочел:
«Обессиленный, Гомбо упал на медвежью шкуру неподалеку от очага и забылся сном…»
Глава 33
ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОГО БРАТА
95 лет назад. Остров Ольхон
Одуряюще пахло хвойной смолой, дымом и портянками…
Гомбо Хандагуров услышал, что кто-то вошел в юрту, и приподнялся с лежанки. На пороге стоял мужчина, одетый в ватник, кроличью ушанку, довольно облезлую, и кирзовые сапоги. В лице его было нечто восточное, но на азиата похож он не был. Прикурив самокрутку с едким махорочным духом, он заговорил на русском. Тембр голоса был мягким и завораживающим, акцент отсутствовал.