– Мы, разумеется, сказали, что крайне возмущены, – закончил Рагнур. – Э, а чего это вы так смотрите? Знакомы с удалой парочкой?

– Так девчонку и ты знать должен… – проворчал Торин.

– Тубала?.. Ну да, понятно. А второй? Горбун?

– Тоже наш старый знакомец…

Корабли шли дальше на юг.

– Вот и всё. – Серый осторожно опустил бесчувственную Эовин на мягкую траву. Последние два дня девушка оставалась в беспамятстве. Серый мог лишь поить её, хотя после того, как они спустились с перевала, дичи стало больше. – Дошли. – Он склонился над девушкой, осторожно коснувшись шершавой ладонью лба. – Дошли, но она умирает, – вдруг чётко и спокойно сказал он сам себе. – Духи гор выпили всю её силу… А меня они отчего-то побоялись… Я должен вспомнить, что теперь делать… Должен вспомнить!

Воин двигался медленно и как-то неуверенно, словно во сне и будто бы сам удивляясь. Длинный четырёхфутовый меч он воткнул возле головы лежащей Эовин, так чтобы тень от перекрестья падала на левую часть груди, там, где сердце. Лёгкую изогнутую саблю Серый воткнул у девушки в ногах; сам встал спиной к западу и лицом к востоку, широко раскинул руки и запел.

Это была древняя и страшная песнь, на забытом языке племён Востока; у поднимающегося Солнца и встающей Луны черпали они силы, влагая их в заклинательные песни; размеренным речитативом текли странные трёхстишия, и тень креста на груди Эовин становилась всё гуще и темнее…

Когда из-под этой тени внезапно хлынула чёрная кровь, девушка со вздохом открыла глаза:

– Что?.. Где?.. Кровь…

Серый обессиленно упал на колени.

– Поешь… – выдохнул он. – Поешь… я там… пару птиц сбил… зажарил. Ты… поешь…

К вечеру Эовин совсем приободрилась. Они уже совсем было собрались двигаться дальше, вниз, на равнину, вдоль берега неширокой быстрой речушки, когда Серый внезапно выпрямился и резким движением выдернул меч из земли. В отдалении показались всадники. Будто неведомым образом прознав о двух миновавших горы изгоях, они во весь опор летели прямо к ним.

Эовин потянулась за саблей; Серый поднял меч. Дорого ж они им дадутся, если только у нападающих не окажется стрел!

Всадники быстро окружили Серого и Эовин. Высокие, сильные воины, в длинных кольчугах, с мощными, под стать хазгским, луками и недлинными кривыми саблями. Бойцов было десятка полтора – явно видавших виды.

Трое спешились и, разматывая арканы, осторожно полезли на холм. Остальные держали на прицеле Серого.

Эовин сжалась, стискивая саблю. Будь что будет. Но живой она им не дастся! Хватит, побыла уже рабой!

Трое с арканами не торопились. Окружённым деться некуда. Пусть пришелец размахивает длинным мечом – никто под его удары не полезет… А дёрнется, сам вниз прыгнет – тут его стрелами и утыкают.

Никто даже не озаботился спросить чужаков – откуда они, зачем, куда идут… Вязать – а там разберёмся.

Взлетел первый аркан, и сразу же, молнией, за ним – второй.

Серый взмахнул мечом. Тяжёлым полуторным мечом не разрубить лёгкую летящую верёвку, это под силу только лучшим из лучших бойцов – но клинок в руке Серого обернулся свистящим вихрем… арканы ещё летели, но каждый был уже рассечён натрое. Петли бессильно упали под ноги Серому; а увесистый меч, точно влитой, замер в отнюдь не бугрящейся мускулами руке немолодого воина.

Горбоносые стражники переглянулись. Они явно понимали толк в мечах и видели, что столкнулись с чем-то из ряда вон выходящим. Самое разумное теперь – попытаться вступить в переговоры (продолжая держать подозрительных чужаков на прицеле), а уж потом…

Позади первой линии воинов в кольчугах на смирной лошадке сидел невысокий человечек в скромном коричневом одеянии, без оружия. Именно он, когда всадники начали с сомнением переглядываться, вдруг привстал в стременах и завопил, точнее, даже заверещал высоким надтреснутым голосом:

– Кул-ла! Кул-ла-а, Хенна, Хенна, Хенна-а!!!

Высокий, режущий визг был нестерпим. Эовин упала на колени и, выронив саблю, зажала уши ладонями.

Серый пошатнулся и схватился за грудь, словно получил удар незримым оружием.

Спокойных, опытных, выдержанных воинов, что явно не собирались даром класть свои жизни, в один миг сменили обезумевшие, жаждущие крови дикари, возомнившие себя бессмертными.

Подхватив клинок, Эовин вскочила на ноги. Серый, оправившись, размахнулся мечом. На них катилась Смерть – катилась, разорвав воплями рты и округлив безумные глаза. Эовин казалось – она видит на губах воинов проступившую пену, словно у больных падучей.

Они бежали со всех сторон – кто-то даже вломился в кусты, с яростью рубя их саблей, точно злейших врагов. Человек семь одновременно оказались возле Серого и Эовин.

Девушку учили сражаться. И потому первый нацеленный в неё выпад Эовин отвела, ловко отскочив в сторону. Кольчужная рубаха промахнувшегося воина спускалась до колен, но поножей он не носил. Эовин изо всей силы рубанула по ногам. Рубанула и повела клинок на себя, как учили… Враг истошно заорал от боли, падая навзничь.

А Серый уже вовсю крутил свой длинный меч. Клинок ломал тонкие сабли, точно бревно – тростинки. Но даже оставшись с бесполезными обрубками, воины Хенны не отступали, и тогда меч разил – безжалостно, беспощадно, насмерть, вспарывая кольчуги и снося головы… Пятеро нападавших погибли прежде, чем успели понять, что происходит.