Но за ними гнались настоящие мастера своего дела. Вопли: «Хен-на! Хен-на! Куан-ло! Хен-на!» – приближались. Лошади Тубалы и Санделло несли тяжёлые вьюки; преследователи же скакали налегке.

Горбун резко осадил коня.

– Не уйти! – прохрипел он, скидывая лук. – Давай!..

Тубала поняла без лишних слов.

Узкая дорожка – совсем недавно проложенная на месте звериной тропы. Слева – глухой лес, странный, страшный и чуждый северянину; справа – топкое место, широкий и мелкий ручей, в котором запросто увязнешь…

Первая стрела Санделло вырвала из седла скакавшего впереди воина. Горбун стрелял почти в упор; он успел выпустить ещё одну стрелу, когда из зарослей справа от дороги молнией вырвалась Тубала, вскинув свой жуткий двуручник.

Сверкающее полукружье взмаха напрочь снесло голову лошади одного из преследователей. Всадник полетел в пыль – и стрела аккуратно клюнула его в не защищённую панцирем шею. Над плечом и головой Тубалы пропели две вражеские стрелы; но девушка, рыча, точно неистовый берсерк, не обратила на них никакого внимания. Двуручный меч взлетел в позицию для удара так же быстро, как и лёгкая сабелька; взмах – и верхняя половина тела всадника рухнула, ноги и крестец остались в седле, словно всё ещё куда-то скакали…

Санделло отбросил лук.

Колечки на мече радостно и беззаботно зазвенели, словно детские погремушки.

Щербясь, вражье лезвие проскрежетало по кольцам. Разворот – и рука противника отделилась от туловища…

Вокруг Тубалы кипел настоящий кровавый вихрь. Тяжеленный прямой меч в её кажущихся такими нежными ручках порхал, словно бабочка, рубя направо и налево. Никто не успел не то что схватиться за луки, но даже и натянуть поводья. В считаные секунды потеряв десятерых, преследователи попятились было, но ненадолго. Кто-то дико завопил: «Куан-ло! Хен-на! Хен-на!» – и десяток уцелевших вновь бросился вперёд…

Наконец рухнул последний. Тубала с презрительной гримаской отёрла покрытый кровью двуручный меч и аккуратно привесила к седлу.

– Лихо дралась, лихо, – заметил Санделло. – Но задерживаться тут, право же, не стоит.

– Но… это ведь не тхеремцы! – удивилась воительница, на мгновение вглядевшись в лицо одного из убитых.

– Разумеется, нет. Только сейчас поняла? И не обратила внимания, что рогатка в воротах закрывала дорогу с севера на юг, а не наоборот? – усмехнулся Санделло, тронув поводья.

– И твоим Авари мы дорогу открыли… – прошипела Тубала, поджимая губы.

– Открыли, – без улыбки кивнул горбун. – Но это и к лучшему. Все их стрелы не отразить даже тебе, моя лучшая ученица… Уж у них-то хватит ума, случись что, не лезть к тебе под меч…

Миновало ещё два дня. Предгорные влажные леса кончились; перед странниками вновь распахнулась бескрайняя степь, по которой бродили неисчислимые стада рогатых антилоп.

– Ну, куда путь держим? – сварливо осведомилась Тубала, когда они остановились на вершине сглаженного ветрами и водой холма.

– Отойди-ка шагов на полсотни и не мешай мне, – спокойно проговорил горбун, твёрдо глядя в глаза воительнице. – Нечего тебе на это смотреть.

– Это ещё почему? – вскинулась было Тубала, но взгляд холодных глаз Санделло остался твёрд, и девушка, бормоча под нос такие словечки, что вогнали бы в краску самого отъявленного забулдыгу-эльдринга, поплелась прочь.

Санделло достал Талисман Олмера.

Тубала дёрнулась, как от удара, едва тусклый ободок жёлтого металла (неровный, с царапинами, местами даже помятый) вынырнул из кожаного кошеля на поясе горбуна.

Немного погодя Санделло выпрямился:

– Теперь нам строго на восток. Вдоль этих гор. Поехали…

Бывший сборщик податей Миллог и неотступно сопровождавший его пёс шли и шли на восток. Они давно миновали Друвэйт-Лаур, оставили позади Андраст, с горем пополам, едва не утонув, переправились через Лефнуи, прошли весь Анфалас, крадучись обогнули Дол-Амрот, на похищенной лодке одолели устье Андуина Великого и вступили в Южный Гондор. В приморских поселениях Миллога принимали за безумца, но, в общем, не гнали и не обижали, порой даже подкармливая. Толстяк исхудал и пообносился; у пса можно было пересчитать все рёбра. Они обшаривали каждый фут берега; Миллог расспрашивал рыбаков – не попадался ли им утопленник? Над ним смеялись – откуда ж твой утопленник здесь возьмётся, ежели потонул аж за устьем Исены! Миллог не слушал насмешек. Он просто поворачивался и шёл дальше. К тому времени, как Санделло и Тубала добрались до Хлавийских гор, Миллог и пёс уже приближались к Поросу.

Узкая извилистая долина вела с севера на юг, насквозь пронизав Хлавийские горы. Затенённая чёрными телами отвесных скал, полная журчащих водопадов, что срывались с огромных откосов. Несмотря на крутизну и высоту горных стен, жаркое южное солнце всё-таки заглядывало сюда, и долина пышно зеленела. По ней вилась малозаметная, но всё же упрямо не поддающаяся натиску зарослей тропинка; протоптали её явно люди, а не звери. И сейчас по этой тропинке с величайшим трудом двигались двое. Юная девушка с льющимися волной золотистыми волосами и её спутник – немолодой седовласый мужчина с худым обветренным лицом и глубоко посаженными горящими глазами. Одежду странникам заменяли обгорелые лохмотья. На плече мужчины висел наспех сработанный лук; за верёвочный пояс заткнута тонкая изящная сабля с небольшой рукоятью. За спиной приторочен второй меч – куда длиннее и тяжелее. Оружие примотано намертво – из-за длины выхватить клинок всё равно невозможно. Одной рукой мужчина крепко обнимал за талию свою спутницу, практически волоча девчонку на себе.