Мила, Ромка и Белка тоже с удовольствием болтали со своими однокурсниками. К примеру, Яшка Берман и Костя Мамонт, у которых родители были волшебниками, рассказывали, перебивая друг друга, как они приезжали летом в Троллинбург на Ярмарку Волшебных Вещей. Костя захватывающе повествовал о многочисленных чудных иностранцах и сообщил, что у одного колдуна-араба его бабушка даже купила волшебную лампу с джинном.

— Правда, — шепотом говорил Костя, когда Лирохвост демонстрировал на примере пианино, как сделать, чтобы музыкальные инструменты играли без помощи человека, — мы так и не смогли вытащить джинна из лампы. Вылезать он не захотел ни в какую. Приказывали ему исполнить желание — молчит, подлец. Однако желания он все-таки исполняет — когда не надо. Папа на днях искал свою старую клюшку для гольфа — заговоренную. К нему тут приятель один приехал, японец, большой любитель гольфа, и папа очень хотел выиграть. Искал, искал, а клюшку как корова языком слизала. Ну, папа возьми и скажи в сердцах: «Я же точно помню, что положил ее в платяной шкаф. Провалиться мне на месте, если это не так»… — Костя со вздохом покачал головой. — И, представляете, провалился. Взял и рухнул сквозь пол прямо в подвал. Хорошо хоть не сказал: «Разрази меня гром».

Ромка чуть под стол не сполз от смеха, а Костя добавил:

— Мы потом этого джинна подарили папиному приятелю — японцу. Выяснилось, что этот подлец в лампе по-японски ни слова не понимает…

В итоге за всеми этими разговорами под конец урока Мила своими глазами видела, как клавиши на пианино опускались и поднимались сами собой, будто за пианино играл кто-то невидимый, но понятия не имела, как это нужно делать.

Примерно то же самое было и на тайнописи. Ребята были так рады видеть друг друга после трехмесячного перерыва, что тайнопись просто не шла им в головы. Мила даже забыла спросить у профессора Чёрка насчет тех символов из ее последнего видения, хотя предусмотрительно взяла с собой в Думгрот свиток пергамента, на котором они были записаны.

Но вот кого Мила с удовольствием не видела бы еще столько же, так это Нила Лютова и его сестрицу — Алюмину. Тем не менее, когда в обеденный перерыв ребята спустились в холл, то встретились там с толпой златоделов, среди которых были и Лютов, и Алюмина.

В черной форме с оранжевыми гольфами на ногах Алюмина сияла от счастья, как новенький золотой тролль. Она демонстративно выпячивала грудь с гербом Золотого глаза — грифоном на сундуке с золотом — и ни на шаг не отходила от кузена.

Нил Лютов, как и Ромка, за лето вытянулся почти на целую голову. Его высокий рост, темные, как ночные окна, глаза и эффектный золотой перстень с квадратным черным камнем давали ему некоторые преимущества в общении со сверстниками. Судя по его виду, Лютов терпел присутствие рядом двоюродной сестры как вынужденное — он выглядел как всегда самоуверенно и снисходительно отдавал своим приятелям распоряжения вроде: «Посмотри расписание», «Займи мне лучшее место» и т. д. Мила и раньше замечала, что Лютов в своей компании лидер. Но только теперь, когда она за три месяца отвыкла не только от постоянных и доставляющих ей немало неприятностей встреч с Лютовым, но даже от Думгрота, Мила обратила внимание, что большинство златоделов с курса Лютова почитают за честь дружить с ним. Самым удивительным открытием было то, что они не лебезили перед ним, как перед племянником декана, а, похоже, по-настоящему восхищались им.

Когда после воздушной прогулки в Летающей беседке ребята нашли тихое место на втором этаже, Мила поделилась своими наблюдениями с Ромкой и Белкой. Ромка подумал и сказал:

— Это, наверное, потому, что он соображает в черной магии. Ведь черная магия хоть и не одобряется, но многие ею интересуются. Там ведь возможности безграничные. А студентам так и вовсе запрещено приближаться к чернокнижию, поэтому Лютов и пользуется такой популярностью у себя на курсе.

Белка неодобрительно хмыкнула и пожала плечами.

— Странные они, златоделы эти. Не понимаю, как можно восхищаться черной магией?

— Можно, — раздался голос над ними.

Ребята обернулись и увидели Фреди.

— Хотя и не нужно, — благоразумно добавил старший Векша. — Черная магия — это зло в чистом виде. А зло, оно как темная сторона луны — таинственно. Всякие же тайны имеют одно несомненное свойство — они привлекательны. А люди никогда не умели бороться с тем, что их манит. Хотя большинство даже и не пытаются. Впрочем, что касается златоделов, то они вообще наиболее подвержены влиянию всяких таинственных вещей. Алхимия, например, самая таинственная из магических наук. Это течение, в котором слишком много подводных камней. А у Золотого глаза алхимия — основная дисциплина. Так что в данном случае все вполне логично.

Фреди посмотрел на Белку и вдруг резко сменил тему:

— Надеюсь, никаких проблем в первый день учебы у тебя не возникло?

— Нет, — покачала головой Белка. — Все замечательно.

— Я рад. Но не забывай, что на втором курсе будет сложнее. У вас появились новые предметы, и учебных часов теперь будет на один больше. Главное — не лениться и ответственно относиться к учебе.

Белка согласно закивала.

— А теперь мне нужно найти Берти, — ободряюще улыбнувшись сестре, сказал Фреди и пошел в сторону лестницы.

Ребята глядели ему вслед, пока он не скрылся за поворотом.

— Кто-нибудь про подводные камни понял? — спросила Мила.

— Не знаю насчет камней, — сказал Ромка, усмехаясь, — но зато понял, что златоделы больше других подвержены плохому влиянию, а потому — ну их к черту! Пошли-ка на следующий урок. У нас сейчас Альбина.

На первом в этом году уроке антропософии учились создавать тишину. Получался такой себе парадокс — когда звуки не звучат. То есть они как бы были, но их никто не слышал. Заклинание действовало так, что произносящий его не только воздействовал на других, но и на самого себя и не мог слышать даже собственный голос. Зато Мила заметила, как громко начали звучать ее мысли, как будто она их произносила вслух, хотя она и рта не раскрывала. Мила даже заволновалась, как бы ее мысли кто не услышал ненароком, когда поймала себя на одной из них. Случайно глянув на Кристину Зудину, Мила невольно подумала: «До чего же у нее заколки несуразные. Десять розовых поросят на голове — это слишком». Но Кристина ее мыслей, к счастью, не слышала.

Не обошлось и без казусов. Яшка произнес необходимые слова и, чтобы убедиться, что его заклинание подействовало на всех в классе, как и остальные до него, со всей силы ударил молотком о чугунный котел. Никто не услышал ни звука, а вот Яшка оглох по-настоящему и чуть не грохнулся в обморок. Заклинание почему-то не подействовало только на незадачливого Бермана.

Когда закончились уроки и меченосцы вернулись в Львиный зев, кое-кого ожидал неприятный сюрприз. Пришла первая почта. Мила писем не ждала, а вот Белка получила письмо от мамы. В письме госпожа Векша сообщала своей дочери, что знает о выговоре, который ей был (заслуженно) сделан деканом факультета, и на десяти листах обычной бумаги отчитывала Белку за недостойное поведение.