— Да оставишь ты эту ерунду или нет! — рассвирепела Ниакрис. — Кому голову задурить хочешь — мне, Храм Мечей прошедшей?! Будешь пытаться — честное слово, проверю, так ли ты и в самом деле неуязвим, как хочешь казаться!

— Погоди, погоди, — примирительно поднял руку монашек. — Экая ты горячая. Ты вот не веришь ни во что, а это неправильно. Верить надо, иначе…

— Я и верю, — усмехнулась Ниакрис. — В себя верю, в свое оружие… в умение… а больше, извини, ни во что. И в Спасителя твоего тоже не верю, ты уж извини. Наслушалась я сказок этих.

— Ну, ты ж меня своими глазами видишь — где ж тут сказки? — кротко заметил монашек. — Вера меня питает и поддерживает. Вера, и больше ничто. Ибо сказано в Писании…

— Знаю, знаю, имей веру с горчичное зерно и сможешь горы двигать, — насмешливо перебила монашка Ниакрис.

— У тебя ведь тоже есть вера, — неожиданно заметил ее спутник. — Только ты веришь в неверие. Вот и все. А спроси тебя, почему так получилось, — не ответишь, потому что на такое даже и ответить нельзя. Вбила ты себе в голову — «не верю!», мол, — и с концами. А на самом-то деле Спаситель, он…

— Заткнись, — Ниакрис остановилась, в упор глядя монашку в невольно забегавшие глаза. — Замолчи. Или будем драться. Насмерть. Здесь и сейчас. В эти мои слова ты веришь?!

Монашек поперхнулся и умолк. Несколько секунд он вглядывался прямо в глаза девушки; потом шумно вздохнул и с сокрушенным видом развел руками.

— Прости, сестра. Прости, я потерял терпение и впал в соблазн. Буду молить Спасителя, чтобы он отпустил бы мне этот грех…

— Потом молиться станешь! — с яростью перебила его Ниакрис. — Хочешь идти со мной — иди, что ж с тобой поделаешь, ты еще хуже рыбы-прилипалы! Иди, только молча! Понял меня, краснопузый?!

— Понял, сестра, — ухмыльнулся монашек. — Постараюсь тебе больше не досаждать. Только вот есть тебе все равно что-то надо.

— Так вот не трепал бы языком, а помог бы дичину добыть, — не удержалась Ниакрис.

— Не могу, — монашек виновато развел руками. — Трупоядством не занимаюсь. Злаки еще куда ни шло… все, молчу, молчу, — поспешно добавил он, очевидно, заметив выражение на лице Ниакрис.

…Охота отняла у мстительницы целый день, пока ей наконец не удалось сбить тупой стрелой неосторожного тетерева. Все это время Красный монах таскался за Ниакрис тенью, правда, не проронив ни единого звука и вообще стараясь не слишком отличаться от ее собственной тени.

— Так ты собирался что-то там про этот замок рассказать, — как бы невзначай обронила Ниакрис, после того как тетерев был запечен в углях.

— Замок? Ах да, замок… — монашек сосредоточенно потер лоб, словно вся округа усеяна была замками злых волшебников, которым шли мстить пятнадцатилетние девчонки. — Замок, конечно, всем замкам замок. Строили его, если помнишь, я тебе говорил, зомби, так что заказчик с рабочими не церемонился. Три рва. Три кольца стен. Ну, башни, как положено. С трех сторон — голая скала, не вскарабкаешься.

Ниакрис непочтительно фыркнула. Для нее, прошедшей Храм, не существовало ни стен, ни скал, на которые она не смогла б подняться.

— Не вскарабкаешься, — уже строже повторил монашек. — Наши пробовали. Не смогли.

— Не смогли вскарабкаться или прорваться не смогли? — уточнила Ниакрис, и монаху пришлось волей-неволей сознаваться:

— Влезть-то они влезли… да прямо там их и повязали.

— Кто? Стража?

— Стража. Мертвые в том замке служат, живых на десять лиг в округе не сыщешь…

Ниакрис пожала плечами. После всего случившегося в Пятиречье и потом ее не испугаешь никакими зомби и прочими страхами.

— Ладно, — она махнула рукой. — Дальше говори. Я слушаю.

Монашек кивнул:

— Думаю я, в замке не меньше пяти тысяч воинов-мертвецов. Целая армия. Спать они, само собой, не спят, не едят и не пьют. Что и говорить, выгодные воины! Да только бойцы они никудышные. Мертвяки, одно слово. Конечно, от дуновения одного не упадут, но хороший воин запросто с пятком справится… а такой, как ты, — то, наверное, и с сотней, да только все это без толку — уж больно их там много собрано…

— Много — не мало, — равнодушно сказала Ниакрис. — Жарче гореть будут.

Ей и в самом деле было как-то все равно, пять воинов Врага поджидает ее впереди или пять тысяч. Драться с ними в планы мстительницы никак не входило.

— Гореть! — монашек всплеснул руками. — Надо ж такое сказать! Чему тебя только в твоем Храме хваленом учили, хотел бы я знать!.. Мертвецы не солома, так просто не вспыхнут. Что, погребального костра никогда не видела?

Ниакрис помотала головой. В Храме было не до того, а поури своих мертвых просто зарывали в землю, не отягощая себя лишними мыслями об огненном погребении.