И, сделав это, попала… в тупик.

Она остановилась так внезапно, что какой-то прохожий налетел на нее, обругал и продолжил свой путь. Через секунду Гвин тоже двинулась к исписанному граффити автомату на углу. Молясь о том, чтобы телефон работал, она отыскала в сумке четвертак и набрала номер своей подруги в Бруклине.

— …Понимаю, что это звучит глупо, Триш, — кричала она сквозь шум улицы, заткнув пальцем ухо. — Но не сделать это — еще глупее… Слушай, я не могу больше говорить, у меня осталось сорок пять минут, чтобы успеть на поезд, а иначе мне придется ждать до трех утра… Да, спасибо. Пока!

Должен быть какой-то выход, думала она, пока поезд подземки, скрипя и шатаясь, полз по своим рельсам. Имея в запасе только двадцать минут, Гвин вышла на Тридцать четвертой улице, пронеслась вверх по лестнице и влетела вмрачное здание вокзала. Прижимая к себе сумку, она бросилась через вестибюль к билетным кассам, пробираясь сквозь толпу с точностью опытного хоккеиста.

— Гвин!

Она не обернулась. Наверное, кто-то из знакомых. Сейчас на это нет времени. Внезапно ее схватили за локоть и повернули к себе, едва не вывернув плечевой сустав.

— Сверчок! Остановись же!

— Алек? — Она моргнула, словно ожидая, что мираж растает. — Как ты?.. Откуда? Почему?

— Я только что приехал из Лейквуда. И сразу позвонил Триш. Она сказала, что ты поехала сюда. — Он погладил ее плечи. — И объяснила — зачем. Еще немного, и я упустил бы тебя.

— О нет… — сказала она, чувствуя, что у нее дрожат колени. — О Боже, нет!

Затем непонятно откуда нашла в себе силы и шлепнула его сумкой по руке выше локтя.

— Ой! За что?

— Эй, леди, — прорычал низкий голос откуда-то сбоку, — этот парень, что, пристает к вам?

— Что? Нет-нет, все в порядке. — Она провела рукой по волосам и бросила слабую улыбку своему непрошеному защитнику. — Это мой старый возлюбленный.

Мужчина поднял руки и отступил назад.

— Ага, знаю, так бывает. Извините.

— Старый в смысле возраста или в смысле бывший? — услышала она над своим правым ухом, когда потенциальный защитник исчез в толпе.

— Просто это первое, что пришло мне в голову, — пробормотала она. Потом внимательно всмотрелась в его лицо. — Ты на самом деле здесь?

— На самом деле, — подтвердил он, потирая ушибленную ее сумкой руку.

Рой вопросов кружился в ее голове, но наружу вырвался только один:

— Почему?

— Потому что я люблю тебя, — сказал он, гладя ее по щеке.

Если бы в этот момент обвалился потолок, она бы не заметила.

— Правда?

— Похоже, так.

Она упала лбом ему на грудь, наслаждаясь прикосновением его губ к своим волосам, его рук, ласкающих под пальто ей спину. Приподняв голову, она сказала:

— Ну раз уж наступило время признаний… Я люблю тебя еще с тех пор, когда была девчонкой, которая ничего в этом не смыслит…

— Знаю, — негромко сказал он.

Гвин отстранилась назад.

— Знаешь? С каких это пор?

— С тех пор, как твой дед влепил мне между глаз за то, что я сам давным-давно об этом не догадался.

У нее перехватило дыхание. Ладно, с Поппи она разберется потом.

— В любом случае, я именно поэтому бежала на поезд. Чтобы уехать домой. Потому что… потому что я не хотела, чтобы это закончилось.

На губах Алека играла улыбка.

— Правда?

Она вытерла нос рукавом, как шестилетняя девчонка.

— Да. Правда.

Кто-то врезался в них, сильнее толкнув ее в объятия Алека.

— Так как прошло твое прослушивание?

— Прослушивание?

— Ну да. — Его брови приподнялись над очками. — Прослушивание.

— Ах, прослушивание. Оно прошло хорошо. Мне предложили роль. Но, — она повысила голос, чтобы перекричать объявление об отправлении поезда, — я не уверена, что соглашусь.

— Что ты сказала? — прокричал он.

Голос диктора умолк. В наступившей относительной тишине, среди тысяч людей, снующих в спешке вокруг них, она спокойно повторила:

— Я сказала: не уверена, что соглашусь.