— Кстати, раз уж ты заговорила об Алеке… — Мэгги расправила уголки подушек. — Поскольку я не знала, что ты пошла к нему, то позвонила, чтобы пригласить на ужин. А он сказал, что ты уже приходила, и, учитывая сложившиеся обстоятельства, он считает, что ему лучше остаться дома.

Гвин поняла, что ей не уйти от этого разговора. Может быть, просто промолчать? Она взяла стопку махровых белых полотенец и прошла в ванную. Кроссовки заскрипели на черно-белых плитках пола. Нет, Мэгги не успокоится, пока все не выяснит. Проверив чистоту ванны и раковины, она крикнула:

— Он был прав! — И, развешивая полотенца, услышала закономерный вопрос:

— А что это за обстоятельства?

Включив в ванной отопление, Гвин вернулась в спальню. Она опустилась в обитое красным бархатом кресло в углу комнаты и устало свесила руки. Она не хотела признаваться в этом Мэгги, но силы ее были на исходе.

— Мы повздорили.

Темные брови Мэгги поднялись выше дужек ее очков.

— Ведь ты только что приехала, не виделась с ним три года…

— Четыре.

— Хорошо, четыре, — согласилась экономка, нетерпеливо махнув рукой. — И сразу же умудрилась поссориться?

— Вообще-то, это была не ссора. И не первая за сегодняшний день — я ведь уже виделась с Поппи. — Заметив мрачное выражение на лице экономки, Гвин добавила: — Ну что я могу сказать? Так получилось.

Мэгги хмыкнула, затем спросила:

— Извини за любопытство, но из-за чего ты могла поссориться с Алеком?

— Может, мы сначала обсудим мой разговор с Поппи? — с кривой усмешкой проговорила она. — Так сказать, в хронологическом порядке.

— Пустая трата времени, — сказала экономка. — Вы с ним всегда спорите только о двух вещах — обо всем и ни о чем.

Гвин принужденно улыбнулась, затем вздохнула.

— С Алеком все не так просто. Он сорвался с привязи, когда я сказала, что собираюсь возвращаться обратно в Нью-Йорк.

Экономка застыла в оцепенении.

— Ты шутишь?

— Я приехала не насовсем, Мэгги. Я не знаю, почему все решили, что я здесь останусь.

— Но эта девушка сказала…

— Какая девушка?

— Ой, я совсем забыла сказать тебе. Твоя соседка по квартире позвонила и спросила твой здешний адрес, чтобы переслать тебе сюда последний чек, поскольку ты не вернешься обратно.

— Ах, вот что. — Гвин потерла ладонью лицо. — Меня уволили с последней работы, но это не имеет большого значения, потому что я сменила уже сотню мест. И отношения с соседками по квартире у меня тоже испортились. — Она пожала плечами. — Я вернулась на время. Вот и все.

— Поняла.

Без всякой в том необходимости Мэгги вдруг снова начала взбивать и поправлять подушки. Гвин встала и подошла к кровати.

— Вы тоже считаете, что я не права?

Мэгги посмотрела на нее поверх очков. Зачем она их вообще носит, подумала Гвин.

— Я не собираюсь устраивать шум, как твой дед, и даже не стану говорить, что я чувствую в душе, потому что это бесполезно. Ты все равно уедешь и будешь заниматься тем, что тебе нравится.

— Правильно. Однако вы не хотите, чтобы я уезжала.

— Да, не хочу. Но мои желания никого не волнуют. Все, хватит, я ничего больше не скажу.

— Значит, вы все трое заодно, — пробормотала Гвин, постукивая костяшками пальцев по спинке кровати. Решив, что эта тема исчерпана, она перешла к следующей. — Мэг?

— Что?

— У нас есть деньги?

Серые глаза быстро глянули на нее, затем снова — на аккуратно расправленное одеяло.

— Для твоей поездки в Нью-Йорк?

— Черт, Мэгги, ну нельзя же так! Разумеется, не для меня. Я поеду в Нью-Йорк на свои средства. Нет, я имела в виду — для гостиницы. Чтобы сделать ремонт.

Экономка помолчала, затем тихо спросила:

— Ты хочешь знать, близки ли мы к банкротству?

Об этом Гвин даже не подумала.

— А что, мы близки?

Выпрямившись, Мэгги и уперла руки в бока.

— Мы?

— Вы знаете, о чем я говорю, — краснея, сказала Гвин. — Гостинице грозит закрытие?

— Если дела не пойдут лучше, то — да. В прошлом месяце нам едва хватило денег, чтобы заплатить за отопление, а зима еще только начинается.