— А если ты поймешь, что происходит в моей голове, это что-то изменит?

— Не знаю. Может быть, что-то изменится.

Алек с огромным усилием отстранился от нее. Ощущение пустоты мгновенно отозвалось в сердце ноющей болью.

— Не уверен в этом, — со вздохом сказал он и отвернулся. — Хотеть тебя — этого мало.

— А ты хочешь меня? — спросила она.

Он не смотрел на нее, но почувствовал в ее интонации улыбку.

— О, Гвин… — Он покачал головой. — Я жажду тебя.

Алек не мог заставить себя посмотреть ей в лицо, не знал, что делать, что сказать. А она, подойдя ближе, остановилась перед ним, скрестив на груди руки.

— Но?..

Интонация была обвиняющей. Вполне заслуженно. Алек обхватил ладонью щеку, как высеченный из мрамора мыслитель.

— Вот именно. Но.

Он увидел, как напряглось ее лицо. Сейчас будет взрыв, понял он.

— Мы взрослые, Алек…

— И все равно не должны этого делать, — сказал он, споря скорее с собой, чем с ней. — Я слишком дорожу нашими отношениями, чтобы обращаться с тобой подобным образом.

— Каким таким образом? — с вызовом спросила Гвин, но, увидев его сдвинутые брови, чуть-чуть понизила голос: — Ведь мы оба понимаем, что это временно…

Последнее слово больно хлестнуло его.

— И тебя это устраивает?

Теперь Гвин сделала шаг назад. Вот сейчас, подумал он, ожидая атаки.

— Не понимаю тебя, Алек. В этот раз начал ты. Клянусь небесами, ты начал это. Если тебя не устраивают подобные отношения, зачем было начинать?

Он не ответил. Гвин резко повернулась и направилась к двери.

— Разбирайся сам с этой елкой, — бросила она через плечо. — Я пошла в конюшню. — Потом повернулась и добавила: — Может быть, к тому времени, когда я вернусь с прогулки, ты наконец поймешь, что происходит между нами. И чего хочешь. Хорошо?

Минуту спустя дверь за ней захлопнулась с таким грохотом, что звякнули оконные стекла.

Верба удивленно фыркнула, когда Гвин пустила ее в галоп, потом с веселым ржанием поскакала вперед. Сырой ветер, дующий с озера Уиннисквэм, обжигал лицо и затруднял дыхание. Гвин ехала вдоль берега, почти не замечая тяжелых облаков, которые уже наполовину закрыли горы на севере. Холодные злые слезы застилали ей глаза.

Окрестности этого озера были плохо знакомы Гвин, и она понимала, что безрассудно с ее стороны гнать лошадь по неровной каменистой местности. Но Верба скакала уверенно, мощно, а Гвин чувствовала, что ей просто необходимо сделать что-нибудь безрассудное. Чтобы хотя бы на время забыть обо всем, кроме ритмичного стука копыт по мерзлой земле.

Черт с ним, черт с ним, черт с ним! Этот парень сначала доводит ее до кипящего состояния, а потом делает два шага назад! Что за проблемы у него? Она еще ни разу не слышала, чтобы мужчина отказался от короткого, ни к чему не обязывающего его романа ради… Ради чего?

Она пустила лошадь шагом, а потом совсем остановила, давая ей и себе возможность перевести дыхание.

Так, значит, все дело в этом. Ради чего? Что еще она в состоянии предложить Алеку Уэйнрайту кроме нескольких улыбок и, может быть, приятного времени в постели? Ведь она, по ее собственному признанию, ветрена, легкомысленна и импульсивна. Тогда как Алек такой постоянный, спокойный, прозаичный. И это ей нравилось в нем. Она любила его за это. Доверяла ему. Что бы она ни делала, он всегда поддерживал ее. Даже не одобряя намерения вернуться в Нью-Йорк, он был готов помочь ей, потому что она этого хотела.

Она вспомнила тех сопляков, с которыми встречалась раньше, тех неудачников, которые говорили только о своих проблемах. В одном мизинце Алека было больше доброты и благородства, чем в них всех вместе взятых. Гвин хорошо представляла, сколько терпения и самопожертвования требовалось для того, чтобы быть учителем.

Или чтобы иметь дело с ней.

Но он не любит ее. Да, его влечет к ней, но это не любовь. И как бы ни тяжело было признавать это, он прав. Короткий роман не устроит их обоих. А все остальное не подлежит обсуждению.

Сквозь набегающие на глаза слезы Гвин осмотрела горизонт. Рябь волн на синевато-серой поверхности воды, таинственные горы, укутанные ватой облаков. Здесь, в заповеднике ее детства, нет ни воя сирен, ни грохота подземки, ни преступности, ни грязи. Но нет и шанса сделать карьеру, обрести себя. И, видимо, нет шанса на любовь.

Гвин вдохнула сырой воздух и встряхнула головой. Мэгги права — она не может иметь все. Надо либо уезжать, либо оставаться. И решение принимать ей.

Она подумала о нерешительности Алека, об упрямстве Поппи, о череде скучных однообразных дней. Ничего не изменилось.