– До твоего кошелька мне дела нет. А вот до того, кто и зачем нам в спутники набивается, больше того – с нами вместе на мечи лезть хочет – мне, извини, гость достопочтенный, дело есть, и большое, – отрезала Стайни.

– Тебе дхусса надо вытащить или обсуждать, кто я да что?!

– А если всё, что ты тут рассказал про себя, сказки, и ты нас этим самым солнечным и сдашь?!

Гном только что за меч не схватился.

– Хватит, достопочтенные, – Кройон, с которого к тому времени Брабер уже снял путы, выпрямился, устало махнул когтистой лапой; гном невольно попятился, пробормотав что-то вроде «Ну, ну, ничего себе…». – Будем препираться – так и не выручим многомудрого. И сгинувшую сидху тоже.

– Сидха, она да, верно, – кивнул гном. – Не поручусь отсутствующей у меня брадой, но почти уверен – где дхусс, там и она. Только в соседнем мешке. Не из-за неё ли чашники в Феане задержались?..

– Мы покажем дорогу, храбрый Брабер, – Кройон словно бы отбросил сомнения. – Уверен, ты предлагаешь свой меч нам от чистого сердца, как истинный воитель, для которого превыше всего торжество добра и справедливости…

– Во завёл! – гном криво ухмыльнулся. – Что такое «добро», я знаю точно – когда у меня в зепи монета звенит, а на столе передо мною – мясо и эль. Что такое «справедливость», я тоже знаю точно – когда мне за мою работу заплатили столько, сколько я сказал, а не ломались и не жмотились. А вот про какие ты речёшь добро со справедливостью, я в толк не возьму, да мне того и не надо. Солнечные, волю им дай, всем нам такой укорот явят, что Семь Зверей кровавыми слезами возрыдают. И потому я завсегда против этих орденов. И против Навсиная, и против Некрополиса, и вообще против всех, кто в три горла жрёт, в три… э-э-э… в общем, понятно, – вдруг сконфузился он.

– Я, недостойный, верю тебе, – торжественно провозгласил Кройон. – Идём. Не всегда следует сомневаться. Порой, досточтимая Стайни, надо просто довериться посланному тебе. Нашкерван почти исчез, и управляющие судьбою слепые силы послали нам помощь. Стоит её принять и не оскорблять невыразимое недоверием.

– Давно бы так! – поддакнул Брабер. – Не сомневайся, Гончая, не подведу. А клинок мой – ручаюсь, никаким рыцарям не понравится.

Стайни ничего не ответила. Лишь поднялась и одним движением скрылась в темноте.

– Хотите идти – идёмте, – донеслось мгновение спустя.

Гном пожал плечами, хмыкнул, но спорить не стал. Промолчал и Кройон, задержавшись, чтобы лишь затоптать совсем недавно разведённый костёр.

Сидха уже знала подобные пробуждения. Последний раз – совсем недавно, когда мир окончательно встал на место, лишь сжавшись до крошечной серой клетки арестантского возка. То же самое и сейчас. Та же жуткая ломота во всём теле, вкус едкой стали на языке, жжение в глазах – её держали без сознания какой-то алхимической дрянью, хотя и иного свойства, чем та неудачливая Гончая, позже назвавшаяся Стайни.

Потом – на пути из ниоткуда в никуда – что-то произошло. Нечто, нарушившее сладкий кошмар, навеянный струящейся в жилах отравой. Нарушившее на краткий миг – чтобы потом погрузить в новый, отличающийся вкусом. Именно вкусом – потому что ей дали новой отравы, на сей раз иной, чем прежде.

Однако иной яд действовал по-другому. Он оставил сидхе – словно в насмешку – чувство направления. Оно изменилось. Её больше не везли на северо-восток, а почти строго на восток, даже чуть уклоняясь к югу.

Я в плену, застучало в висках, отразилось на внутренней поверхности век. Снова неволя. Цепи, кнут, петля. Яд. Они так любят яды, эти люди, так гордятся своей властью над изуродованными, искажёнными, насильственно сведён– ными вместе элементами когда-то живого, гармоничного, пребывающего в ненарушенном единстве всего со всем, от мельчайшего до великого. Люди сильны в составлении отрав. Этого у них не отнимешь.

Она попыталась пошевелиться. Нет, эти пленители оказались куда предусмотрительнее неудачной Гончей. Нэисс приковали за щиколотки и запястья, накинули обруч на шею и железную змею кольчужного пояса с замком вокруг талии. Стражевая ветвь, которую не догадалась – или не сообразила – отнять Гончая Стайни, разумеется, на сей раз исчезла бесследно.

Она опять проиграла. Врагу пострашнее Некрополиса – или, во всяком случае, поумнее, что немедля делало его также и куда опаснее.

Нэисс постаралась застонать не так громко. Наивная! Притащилась в этот самый Феан, в грязный людской городишко, решив в одиночку, силой лишь стихийной магии освободить дурачка-дхусса, натянуть нос этой гордячке Гончей, похоже, возымевшей на него виды и уже выбросившей из головы весь собственный позор, как ползла к Тёрну на коленях, окровавленная, умирая от её, Нэисс, Игл-до-Сердца…

Её стона словно бы ждали. Крышка грубо сколоченного ящика откинулась, заблестели факелы, над сидхой склонились безликие тёмные фигуры в карикатурно-просторных капюшонах – так всегда изображали мага в учебниках для страдальцев Дир Танолли, когда требовалось показать положение накладывающего заклинание относительно магического круга или выложенных рун.

Она не могла ошибиться – в Феане Нэисс сражалась совсем с другими.

– Сидха, – проговорил глубокий, сильный голос. – Я не люблю пустых слов и тем более пустых угроз. Вдобавок у меня очень мало времени. Нам не нужна твоя жизнь, твоя кровь или твои муки. Всё это нам есть у кого взять. – Говоривший сделал паузу, словно ожидая, что сидха ответит.