- О боги! Что это?

 Среди кустов, с шумом ломая ветки и хрипло, тяжело дыша, неслось, что-то огромное. Оно двигалось быстро. В свете факелов мелькнула окровавленная спина. Это нечто, вломилось в толпу мертвецов, сгрудившуюся перед воротами и, опрокидывая всех попавшихся на пути, ринулось дальше, пока не врезалось со всего разгону в стену шагах в пяти от левой створки ворот. Удар такой силы размозжил бы любому живому существу голову, что привело бы к мгновенной гибели, но тварь и не думала подыхать. Издавая ужасающие хрипы и другие звуки, описать которые было невозможно, она продолжила биться о стену.

Один из солдат бросил вниз факел. Возле стены стало светлее. Все увидели, что это крупный хряк из числа одичавших свиней. Вся его спина представляла сплошное кровавое месиво, а местами из разодранной плоти, даже проступал позвоночник. Кровь текла и из под брюха. Разбитая, изуродованная морда, тоже была в крови, не хватало одного глаза. Другой, бледный и мутный, как вздувшийся, готовый вот-вот лопнуть гнойник выступал из глазницы под неестественным углом.

Раны, покрывавшие тело животного не были похожи на те, что наносятся мечом, копьём или другим оружием. Тело хряка, словно рвали зубами и напавших на него было много. Беспорядочные укусы виднелись тут и там, но особенно их было много на спине, где были выдраны целые куски плоти. От таких ран и кровопотери животное должно было непременно умереть, но оно яростно билось о стену, вопреки всем законам природы и здравому смыслу. Очевидно, было, лишь одно: хряк мертв, убит недавно, но, как и воины-островитяне, он ожил по неизвестной причине.

Шум за спиной, таки привлёк внимание троих часовых. Развернувшись, они застыли, поражённые увиденным. В первое мгновение, солдаты не поверили собственным глазам, увидев, что причиной шума стали рабы, перелезающие через ограду загона. Когда же часовые с криками, сыпля ругательствами, бросились в ту сторону, было уже поздно. Рабы в большинстве своём вырвались на свободу.

Сотня безоружных, отчаявшихся человек против троих римлян отлично вооружённых и защищённых доспехами. Но рабам, кроме собственной жизни терять было нечего. На кону стояла свобода. Поэтому, они набросились на растерявшихся часовых с удвоенной силой и яростью. Рядом с оградой валялось множество палок и поленьев. Несколько рабов вооружились ими. Двое, из троих часовых, видя столь большое число противников заняли оборонительную позицию, встав, друг к другу спиной, третий же, громко крича: «Мятеж!» устремился к западным воротам лагеря, где сейчас в основном собрались все люди трибуна Марка Сабина.

Толпа рабов налетела на римлян, как вихрь, как яростная волна, захлёстывающая прибрежные камни во время шторма. И откатилась, обливаясь кровью. У ног либурнариев корчились двое. Один держался за живот и харкал кровью, другой с рассеченной надвое головой, почти сразу затих. Но гибель товарищей, лишь обозлила рабов. Они снова напали со всех сторон. Одному галлу удалось избежать удара мечом, и он ухватил римлянина сзади за шею. Диос, воспользовавшись этим, с размаху вонзил заострённый конец палки, которой был вооружен в горло солдата. Тот захрапел и выронил меч, и оружие мгновение спустя оказалось в мозолистой руке Бакия. Огромный фракиец ударил им наотмашь в спину второго либурнария. Другой меч достался иллирийцу Тавмату. Толпа рабов с дикими воплями устремилась в сторону претория. Они собирались прикончить всех, кого встретят, завладеть оружием и напасть на людей Сабина, всё ещё находившихся у западных ворот. Впрочем, там были, уже не все солдаты. Центурион Гай Фалиск собрал вокруг себя группу из двадцати либурнариев и они неспешно шли навстречу мятежникам, держа перед собой мечи и копья.

Диос, Бакий , Одакс и их группа из десяти человек, состоящая в основном из соплеменников-фракийцев, устремилась в другую сторону. Им нужно было спасти девушек.

Палатку с пленницами никто не охранял. Двое часовых ретировались оттуда, как только первые рабы вырвались из загона. Одакс ворвался в палатку. Островитянки, сбившись в кучку, с ужасом взирали на почти голого, грязного, бородатого человека.

 - За мной! – проревел он, делая характерный жест рукой. – Скорее!

 Естественно, пленницы не поняли ни слова, но из смысла происходящего им стало ясно, что странный незнакомец явился, как спаситель. Разбираться, кто он и почему выглядит так странно, они не стали. Сейчас следовало поторопиться. Снаружи, к беглецам присоединилось ещё человек пять или шесть, решивших не испытывать судьбу и не бросаться на строй римлян, как другие, повинуясь, лишь скопившейся ненависти и ярости. Среди них был и Тавмат, по-прежнему сжимавший в руке меч убитого римлянина.

Вся группа, теперь уже состоящая из трёх десятков человек, кинулась к южным воротам лагеря. Мужчины бросились открывать ворота. Девушки остановились чуть в сторонке. Ещё немного и беглецы окажутся на свободе. Конечно, потом нужно ещё суметь скрыться, но они верили в успех.

Внезапно, позади мятежников, начавших уже раздвигать створки ворот, раздались женские крики, полные ужаса.

 Одакс и все остальные обернулись. К группе девушек странной раскачивающейся походкой приближались пять или шесть человек. В полутьме разглядеть их толком не удалось. Шли они с той стороны, где были сложены тела Випсания и воинов, павших в сражении с островитянами.

 - Ну, чего все встали?! Бежим скорее! – заорал Диос, отчаянно махая рукой.

 Как и большинство беглецов, он ещё не понял, что происходит. Странная группа, медленно бредущая в их сторону, была ещё далеко, и разбираться с ними не было смысла. Ворота уже открыты и следовало скорее покинуть лагерь.

Рабы и освобождённые девушки выбежали на открытое место перед воротами. До ближайших зарослей было шагов двадцать и столько же до берега озера, находившегося справа.

 Девушки бежали следом. Диос так и не понял, что так напугало пленниц. Впереди за кустами он увидел двоих островитян. Они, пошатываясь, брели среди деревьев. Их странная походка, какая-то непонятная отрешенность озадачили Диоса, но он тем не менее крикнул, желая привлечь их внимание: