Шрифт:
- Мы друзья! Мы освободили ваших женщин!
Фракиец, конечно, знал, что его слова вряд ли будут поняты, но общий смысл, должен был до них дойти. Диос пошёл на встречу дикарям, продолжая кричать:
- Друзья! Мы не желаем вам зла! Вот ваши женщины, мы помогли им бежать!
- Стой! – вдруг крикнул Бакий, почуяв неладное.
Диос замер. К нему подбежал его товарищ с факелом в руке. В колеблющемся свете огня фракийцы увидели, что идущие к ним островитяне сплошь покрыты засохшей кровью. И если бы только это. У одного была надвое разрублена голова до самой нижней челюсти и при каждом шаге обе половинки болтались из стороны в сторону. В груди второго торчала стрела и глубоко был рассечён бок.
Фракийцы в ужасе застыли, не понимая, что происходит. К ним шли трупы. Самые настоящие мертвецы, поскольку получив такие раны, ни один человек не смог бы остаться жив. Чуть в отдалении за деревьями показались еще трое. Какие они получили раны, отсюда видно не было, но их характерная медленная, слегка раскачивающаяся походка, показывала, что они прибывают в таком же состоянии, как и двое ближайших островитян.
- Мертвецы, - прохрипел Бакий, в страхе отступая на шаг. – Боги прокляли нас!
- Заткнись! – рявкнул Одакс, выбегая вперёд. – Нужно провраться! Рубите их!
Он было размахнулся, чтобы в раз снести голову приблизившемуся к нему мертвецу со стрелой в груди, но тут одна из спасенных девушек пронзительно закричала и вцепилась обеими руками в руку фракийца.
- Мати! Мати! – кричала она не переставая.
Обескураженный Одакс отступил. Похоже, девушка знала этого воина. Кто он? Её муж, брат, друг?
Но островитянин отступать или останавливаться и не думал. Он также шёл вперёд, только теперь на его пути была девушка. Она шагнула ему на встречу.
- Мати! Оки ата оривенас? [31] Мати, орив ведаи иметива? [32]
- Асами! – крикнула одна из девушек, делая предостерегающий жест.
Но было поздно. Мертвый островитянин, приблизившись к девушке вплотную, неожиданно быстро схватил её за плечи и впился зубам в шею. Асами издала пронзительный вопль боли и ужаса. Она оттолкнула от себя мертвеца, но в его зубах остался большой кусок вырванной плоти. Асами упала, обливаясь кровью. Две девушки с криками бросились к ней.
31
Мати! Что с тобой?
32
Мати! Ты меня слышишь?
- Надо уходить! – заорал Диос, затравленно озираясь по сторонам.
Уже отовсюду из-за черных стволов деревьев из-за кустов выходили мертвецы. В полном молчании, окровавленные, изуродованные смертью, они приближались медленно но неотвратимо. Окружить группу живых, они еще не успели и следовало этим воспользоваться. Бывшие рабы и освобожденные девушки сначала бросились в сторону римского лагеря, а затем резко повернули на юг и устремились к расположенным там холмам. Мертвецов в той стороне ещё не было. Двое мужчин тащили истекающую кровью Асами, остальные шли следом или впереди. Диос, как смог объяснил одной из девушек по имени Кинди, что они были пленниками римлян, но бежали и теперь им нужна помощь. Кинди оказалась весьма сообразительной. Она вела всю группу к южному побережью, постепенно отклоняясь на юго-восток, чтобы добраться до одной маленькой рыбачьей деревушки, где можно было прийти в себя и передохнуть.
Между тем, вокруг римского лагеря происходило следующее: толпы мертвецов начали постепенно оттягиваться в сторону южных ворот. Они, словно чуяли, что проход освободился. Римляне же, не сразу поняли, что происходит. Первой их заботой были рабы, напавшие на солдат с тыла с такой яростью, что удержать их было невозможно. Огромный хряк тупо и упорно продолжал, бился в стену рядом с воротами, хотя в его тело лучники всадили уже два десятка стрел. Но усилия чудовища, уже приносили плоды. Стена том месте была сильно расшатана и целая секция грозила вот-вот рухнуть.
- Заделать пробоину!
– орал Марк Сабин. – Подпорки сюда! Скорее!
Несколько солдат во главе с Марком Петрием устремились к преторию, где были сложены запасные бревна и связки из стволов бамбука, но наткнулись на нескольких своих медленно бедующих товарищей. В колеблющемся свете факелов Марк Петрий увидел прямо перед собой белое, искаженное мукой смерти лицо Випсания. Глаза его были затянуты мутью, приоткрытый рот измазан кровью.
Келевст остолбенел. Рядом с Випсанием шли и те солдаты, что погибли в сражении с островитянами. Все они, еще недавно лежали в отдаленной стороне лагеря, ожидая сожжения, но теперь, повинуясь какой то непонятной загадочной силе, ожили и шли, чтобы убить своих товарищей по оружию. Один из мертвецов, воспользовавшись заминкой, внезапно качнулся вперёд и вцепился стоявшему слева от Марка Петрия либурнарию зубами прямо в лицо. Випсаний набросился на келевста. Тот, проворно отскочил и, взмахнув мечом, рассек голову Випсания надвое до верхней челюсти. С хрустом, лезвие меча прорубило череп, брызнули кровь и ошметки мозга. Но мертвец, словно и не почуял этого. Он продолжал идти на Марка Петрия.
Келевст выдернул меч из черепа ожившего трупа и отскочив назад еще на пару шагов размахнулся и ударил, чуть наискось, метя Випсанию в шею. Глова, кувыркаясь отлетела во тьму. Тело, тут же замерло, запнулось в своем движении, словно наткнулось на невидимую стену. Затем, оно стало бестолково вертеться на месте, в то время, как руки, всё время пытались что-то схватить.
Вокруг, был уже полнейший хаос. Солдаты дрались и с мертвецами и с восставшими рабами. Факелы метались из стороны в сторону, как и чудовищные уродливые тени. То тут, то там слышались крики: «Он укусил меня!», «Помогите!», «Я ранен, о боги, я ранен!».