Отход был быстрым и организованным, но римляне не успели. Случилось то, чего так опасался Севериан. Их окружили. С другой стороны тропы надвигалась внушительная толпа мертвецов. Откуда они там взялись, было непонятно. Весь путь от лагеря на побережье до болот отряд прошёл никого, не встретив, не считая двоих оживших, случайно забредших к холмам. Откуда же взялась целая толпа? Разве, что мертвецы все время шли за римлянами на порядочном расстоянии, но когда произошла задержка у заброшенного храма, а потом заминка здесь на тропе, они успели подтянуться.

Первыми в бой с мертвецами были вынуждены вступить стрелки. Отбросив бесполезные луки и пращи, они схватились за ножи. Напор оживших был силён и яростен. Они остервенело лезли вперёд, цеплялись за щиты, доспехи, падая, хватали воинов за ноги. Стрелки, менее защищённые, нежели либурнарии, пришли в совершеннейшее отчаяние. Своими ножами они не могли отрубить головы ходячим трупам и не имея щитов не могли прикрыться от нападения. Зубы мертвецов впивались в руки и ноги солдат. Один из них поскользнулся и упал. На него набросились сразу трое оживших, вцепились зубами в горло, в лицо. Несчастный хрипел, захлёбываясь собственной кровью. Упал ещё один лучник. И тут же, оживший труп, лишенный обеих ног и передвигавшийся ползком, вонзил ему зубы в левое бедро. От дикой боли солдат начал извиваться. Тут ещё, чья-то калига [35] придавила его левую руку. Совершенно обезумев от боли, ярости и отчаяния, лучник вонзил нож снизу вверх в живот наступившему ему на руку товарищу. Тот с мучительным стоном упал и уже умирая, был затоптан другими. Всякий порядок был потерян. Группа либурнариев, удерживавшая тропу, видя, что началась атака с тыла, потеряла самообладание. Теперь, даже грозные окрики центуриона были бесполезны. Кто-то, бросился назад, усиливая на тропе и без того, царивший там беспорядок, некоторые же, совершенно потеряв всякое соображение кинулись прямо в болото. Задыхаясь от духоты и вони они сами срывали с себя шлемы, доспехи, бросали щиты и брели вперёд по грудь в зеленоватой, хлюпающей жиже. Только бы подальше от этих мёртвых! Только бы убежать! Но вскоре выяснилось, что мертвецы наступают не только с двух сторон тропы. Десятки обезображенных трупов медленно брели к римлянам через болота. Шли со всех направлений, группами и поодиночке. Многие из них выглядели так, словно пролежали в земле несколько дней, или даже недель и разложение обезобразило их в ещё большей степени, чем тех, кто пал в недавнем бою с римлянами возле их лагеря.

Порядки римлян на тропе смешались, начали распадаться. Все стрелки были, либо уже убиты, либо ранены. А принимая во внимание то, что даже самые легкораненые были обречены, это значило, что они, считай, уже погибли.

 - Прорываемся! – заорал Севериан, размахивая окровавленным мечом. – Все с тропы и за мной!

 Привычные к дисциплине солдаты последовали за трибуном, вошедшим в болото. Севериан двинулся через жижу в обход первой толпы мертвецов. От своего плана, по спасению людей в лагере у водопада, он не собирался отказываться. Мертвецы последовали за живыми. Но не все. Кто-то устремился за либурнариями, поддавшимися панике и теперь уходящими все дальше в болота, а кто-то, в основном ожившие из второй толпы, начали смыкаться вокруг двух десятков солдат, всё еще сражающихся на тропе. Как ни странно, когда людей стало меньше и строй распался, они начали работать мечами гораздо эффективнее. Во все стороны полетели отсеченные головы. Но солдаты были обречены. Кольцо мертвых вокруг них, почти сомкнулось. Шестеро, успели прорваться и по примеру Севериана начали отступать через болота, обходя первую толпу. Правда, теперь, когда ожившие заполонили почти все пространство вдоль тропы, им пришлось делать более длинный крюк, нежели сделали солдаты, без промедления последовавшие за Северианом. Но двенадцать человек, в том числе центурион Тиберий продолжали сражаться. Прорваться к ним на помощь, уже было невозможно, разве что ценою больших потерь. И сами они, могли отступить лишь в сторону болота, пока кольцо вокруг них не сомкнулось окончательно.

 - Уходите оттуда! Отступайте! – закричал трибун, на минуту остановившись.

До сухого места – пологого, заросшего травой берега оставалась пара шагов.

 Тиберий, с рычанием обрушивал удары щитом направо и на лево, дробил черепа и отсекал мечом головы.

 - Мы задержим их! – крикнул он. – Выручайте наших в лагере!

 Тит Севериан кусал губы и судорожно сжимал рукоять меча. Он не мог уйти и оставить своих воинов умирать здесь. Но и идти сейчас на помощь, когда его отряд уже выбрался из болота, тоже не мог, ибо это означало бросить отряд Марка Сабина у водопада. Прорваться туда, уже не будет шанса. Мертвецы заполонили всё вокруг. Даже, отступить тем же путём, Севериан уже не мог.

 - Отходите! Спасайтесь! – крикнул он центуриону Тиберию и с тяжёлым сердцем поспешил к своим людям, толпившимся на берегу. Десятка два мертвецов медленно брели к ним через болото. Севериан не стал ждать, когда они приблизятся.

 - В лагерь! – крикнул он. – Поможем Сабину!

 Римляне устремились в восточном направлении. Они уже слышали шум речки и водопада.

Яростный бой на тропе всё продолжался. Тиберий, увидев, что основная часть их отряда и трибун благополучно выбрались из болота, крикнул:

 - Всё ребята, мы свое дело сделали! Теперь отходим! За мной!

 Развернувшись и подняв щит, он с силой обрушил его на голову мертвецу, подходившему со спины. Череп с приглушенным хрустом треснул и мертвый каннибал рухнул, подняв фонтан грязных брызг. Конечно, сейчас он снова поднимется, но кольцо окружения, ещё не такое плотное со стороны болот, было разорвано. Отрубив голову ещё одному ожившему, Тиберий расширил свободное пространство. За ним устремилось трое солдат, но троим другим не повезло. Вместо того, чтобы пятиться и всё время следить за нападавшими, они допустили ошибку, повернувшись к напирающей толпе спинами. Да ещё и тропа стала скользкой от крови, так что вязли ноги. В солдат мгновенно вцепились десятки рук. Они отчаянно кричали и вырывались, но были подмяты и опрокинуты. Сверху на каждого из них навалилось сразу несколько мертвецов. С голодным урчанием они начали жрать солдат живьём. Их зубы клацкали по железным пластинам панцирей, впивались в открытые участки тела, особенно в руки и ноги.

 - Суки! – заорал Тиберий, бросаясь вперёд. Ярость затмила его разум. Его ребят убивали на его глазах! Поедали живьём! Разрывали на куски!
– Всех изрублю! Всех, ублюдки!

 Его меч вонзался в окровавленные лица, отсекал головы, но даже огромный, могучий Тиберий не смог бы сдержать сотни озверевших от голода мертвых каннибалов. Они напирали со всех сторон, этот поток мертвечины начал обтекать центуриона слева и справа. Он рисковал оказаться в окружении в одиночку.

 - Тиберий, бежим! – крикнул один из либурнариев Фабий. – Нашим уже не помочь! Их нет! Их больше нет!

 Центурион начал пятиться, но при этом продолжал наносить иступленные удары направо и налево. Вот только, они были, уже не так точны и выверены. Начала сказываться усталость.

Тиберий прорвал кольцо окружения со стороны болот. И продолжал биться, отходя, медленно пятясь последним. Его руки были покусаны, до локтей измазаны в крови своей и чужой. Он знал, что обречен. Но продолжал сражаться. На него, уже начали нападать его товарищи, успевшие ожить только что. И даже с отсеченными головами, мертвецы продолжали лезть вперёд. И хотя, движения их были хаотичными, беспорядочными, они здорово мешали, если вцеплялись руками со всех сторон. Кромсать каждый труп на более мелкие куски времени не было.