— А вы, Учитель, вы бы вылечили Лиззи? — вдруг спросила тихо, как мышка, сидевшая в углу Фатима.

— Да, наверное. Болезнь у неё была сложная, но, наверное, я бы справился. Однако что толку теперь говорить об этом! Лиззи больше нет.

— И её погубитель не будет наказан? Возмездия не будет? — от волнения голос Твердислава срывался.

— Пока — нет. Пока наши силы ещё не столь велики, как хотелось бы. Но не горюй, Твердислав, настанет день — и соединённые силы Лесных кланов сотрут этого некроманта с лица земли. А ты, пребывая на службе Великого Духа, увидишь всё это своими глазами. Я обещаю.

И вновь Твердислав не поверил. Он не знал, почему. Не поверил, и всё тут. Охотничье чутьё, помогавшее загнать зверя, предупреждало и сейчас — тут что-то не так. О, это всесильное что-то! Неуловимое, неосязаемое, невыразимое словами — оно всё-таки есть и не дает покоя.

На сей раз Учитель и в самом деле задержался в клане. Скрупулезно проверил чистоту ладоней у малышни. Отчитал кое-кого за нерадивость — лето идет, а задания, данные им, Учителем, ещё куда как далеки от исполнения. Выслушал поневоле бессвязные оправдания и горячие заверения в том, что всё, с завтрашнего дня начинается новая жизнь.

Вместе с Твердиславом и Джейаной наставник обошёл все окрестности, долго стоял над ямой возле Ближнего Вала, где были зарыты останки подземного зверя, ворожил над тем, что когда-то было Отвечающим. Лицо Учителя оставалось спокойным, речь — ровной, однако Твердиславу отчего-то всё время казалось, что Наставник напряжен едва ли не до предела. Что всё его спокойствие — показное. Негромкие слова скрывают страх. Учитель, похоже, столкнулся с чем-то, что и сам объяснить не мог.

Замечал ли это сам Учитель? Что один из лучших его учеников ловит каждый его взгляд, каждое его слово — и притом отнюдь не от восторженных чувств? Наверное, нет. Наверное, он просто забыл, что его мальчики, оттачивая охотничье мастерство, могут в один прекрасный день использовать обретённые силы против него самого.

И потому Твердислав неожиданно для себя испытал немалое облегчение, когда облаченная в серый плащ фигура Наставника скрылась за поворотом.

Никогда раньше Учитель не приходил в клан так часто. Никогда раньше не гибло разом так много лучших воинов. На одни вопросы Наставник ответил, а другие, напротив, только пробудил. Почему, если загадочный некромант так силен и Учители не могут с ним справиться, то почему же они тогда оставляют в покое Ведунов? Почему Учитель никогда, никогда, никогда ни разу не сказал — я возглавлю ваши рати, и мы сотрём Зло с лица земли, изгоним его из наших пределов! Почему клан всегда оставался с напастью один на один? А Учитель всегда только помогал, объяснял, втолковывал, подсказывал, как и чем излечивать больных и раненых — да и то небезвозмездно? Так заповедал Великий Дух, дабы испытания вас закалили — это объяснение Твердислава уже не устраивало. Перестало устраивать после похищения Лиззи. Это было чудовищно, это было кошмарно, это было… было неправильно! Чем провинилась эта кроха? Какие-такие заповеди Великого Духа успела она нарушить?

После ухода Учителя прошёл целый день, а Твер-дислав все никак не мог найти себе места. Перед глазами неотступно стояла чёрная туша неведомой твари, вьющиеся змеи-щупальца, красные бессмысленные буркалы. Нет, он, Твердислав, не может, не имеет права оставить это! Не имеет. Учитель. Мало ли что, Учитель. Он служит Великому Духу. В высокой своей мудрости Всеотец чего-то может и не разглядеть.

Джейана, с которой он было поделился, только махнула рукой. Ты что, мол, Учитель есть Учитель, он всегда прав, он ошибаться не может, разве когда-нибудь такое было, разве кто-нибудь о таком слышал? Нет, и у Петера, и у Мануэла, и у Лайка, и у других соседних кланов… Раз Учитель сказал — про Лиззи надо забыть, значит, так тому и быть. А кто не понимает — для того всегда лишняя вязанка толстяков для переборки найдется.

Твердислав смотрел на Джейану. Она говорила правильно, она говорила слова, в которых ещё полмесяца назад не усомнился бы и сам вожак клана, но перед глазами по-прежнему стояла золотистая пыль-кровь чудовища и бессильно висящее в страшных объятиях тело Лиззи. Он не может оставить это, не может забыть. Долг крови, о котором так пренебрежительно говорила Джейана, для него не пустой звук. Он должен, должен, должен. А кому, зачем, для чего — не важно. Себе в первую очередь должен, вот и всё.

Решение вызревало быстро, слагаясь разом изо всего — в том числе и из слов Гилви, злых слов этой злой девчонки о том, кто на самом деле вождь клана Твердиславичей. Ему надо идти. По четкому, никакими дождями не смываемому следу злого, гибельного чародейства. Иначе ему не будет покоя ни здесь, ни в обиталище Великого Духа. И ничего тут уже не сделаешь. В этом — долг вожака клана. Отказаться от него — потерять себя. Именно этого от него наверняка ждут Чарус, Кукач, Дим, остатки Старшего Десятка, другие парни и мальчишки клана. Наверняка ждут и многие из девчонок и девушек — ну хотя бы Гилви. Тарни и Гарни — они поймут, подождут немного…

И он решился.

Вечером Твердислав собрал Старших. Молча выслушал их доклады. В клане всё было в порядке, впрочем, Твердислав и не сомневался. Каждый знает, что ему делать, и незачем лишний раз лезть под руку с мелочным “смотри, как надо”. Учить надлежит до, а не во время. Чего, похоже, никак не поймёт Джей. Парни стояли тесным кружком вокруг своего вожака. Дим, Джиг, Лев — неразлучная троица, Чарус, Кукач — всё, что осталось от славного и неустрашимого Старшего Десятка. Ещё дюжина юношей чуть помладше — им предстоит составить новый Десяток, когда Твердиславичей возглавит Чарус, когда следом за самим Твердисла-вом в небеса уйдёт Кукач.

— Слушайте меня, братья, — язык ворочался с трудом. Отчего так тяжко выговариваются иные слова? — Я должен вас покинуть. До срока. Клан без меня возглавит Чарус. Слушаться его, как меня. И даже лучше, — он попытался улыбнуться. — А я ухожу. Мне до Летучего Корабля совсем недолго осталось, а долг не исполнен.

— Твердь, Твердь, погоди, Твердь. — Чарус порывисто схватил друга-вождя за плечо. Он вроде бы и не удивился, точно ожидая подобных слов. — Я так понял — ты за Лиззи?

Парта напряжённо молчали. Ждали, впившись взглядами в лица Чаруса и вожака.