– Хорошо, – кивнул Джорджио.

– Чтобы не тянуть, я вот зачем наедине хотел поговорить, пока вы на берег не сошли. Наверняка сам прекрасно понимаешь, но я должен указать явно: ты и твои ребята здесь для декорации. Сначала мы думали вообще запретить посольствам иметь охрану, но потом решили, что кто-то может и обидеться. Так что раз приехал, рад тебя видеть, но оружие запри в посольском арсенале, а ключ выбрось. Пистолеты и ножи вам дозволены, но не более того. И вбей своим бойцам в голову, что полиция без острой нужды в дела посольства лезть не станет, но если уж вмешается, не вздумайте чинить препятствия. У боэй… у наших охранных устройств жесткие инструкции без разговоров нейтрализовать каждого, кто оказывает сопротивление. На дипломатический иммунитет им плевать, а огнестрельное оружие не подействует.

– Понял. Значит, опасности никакой нет?

– Есть, но размытая. Есть основания полагать, что среди строительных рабочих затесались боевики неопознанной пока организации, не желающей нам ничего хорошего. Пока ведем расследование, дипмиссии берутся под усиленную охрану. Если посол начнет возмущаться, постарайся потактичнее объяснить, что все делается исключительно для вашей же безопасности. Особо не напрягайся, к вам они вряд ли сунутся, да и боэй постоянно настороже. Но и спать на рабочем месте не стоит.

– Боевики неопознанной организации… – Джорджио побарабанил пальцами по столу. – Уже что-то случилось? Нападения, взрывы?…

– Против гражданских пока что ничего не предпринималось, в остальном без комментариев. Извини, Джорджи, сам понимаешь, не могу говорить откровенно.

– Понимаю. Все нормально. На твоем месте я бы и столько не рассказал. Если на сторону утечет, журналюги могут такую сенсацию раздуть…

– Ты умный парень, – Саматта хлопнул его по плечу. – Когда-нибудь обязательно до генерала дорастешь, я серьезно. Ну, а пока несколько простых правил, которые следует выполнять на территории Университета…

Паладар осекся и замолчал. Потом медленно поднялся.

– К-ссо… – сквозь зубы прошипел он. – Как не вовремя!

И, словно вторя его словам, в настенном динамике глухо завыла сирена боевой тревоги.

Радостное возбуждение, охватившее Дзару с утра, не проходило. Наоборот, чем дольше за бортом парома пенилась морская вода, тем сложнее казалось усидеть на месте. Мама постоянно бросала недовольные взгляды и шикала, а дед даже отвесил легкий подзатыльник, но девочка не обиделась. В конце концов, они же вот-вот приедут в Хёнкон! Дзара никогда в жизни его не видела, но там родились и мама, и дед, и вообще все предки семьи Мэйдо!

Она с самого лета видела, как настроение деда день от дня становилось все мрачнее. В свои десять лет она не знала, что такое "закладная" и "банкротство" – слова, то и дело проскакивающие в разговорах с мамой. Однако девочка понимала: ничего хорошего в них нет. А когда дед несколько раз, забывшись, назвал маму "Сатокана" вместо обычного "Сато", предчувствие беды легло на сердце тяжелым камнем: так он начинал говорить, только если очень сильно сердился. Но сейчас мама была ни в чем не виновата, а значит, злился он на кого-то другого. Злился – и ничего не мог поделать. Потом Дзара увидела и дядьку, рассердившего деда: в хорошем костюме, в галстуке, с портфелем, всегда приезжавшего на машине. Мама сказала, что он служащий банка "Морская волна" и хороший человек, но банк никому не прощает долги. Интересно, как хороший человек может работать в плохом банке? Из-за тоскливых предчувствий Дзара начала плохо спать ночами, а вечерами еще усерднее помогала в лапшичной, из-за чего школьные оценки, и без того невысокие, заметно опустились, редко превышая тридцать баллов. Мама с дедом не обращали внимания – они стали какими-то вялыми и скучными, а мама почти перестала смеяться. Вернее, клиентам в лапшичной она улыбалась по-прежнему, но вот дома, наедине…

А потом вдруг все изменилось. В один обычный до того, ничем не выделяющийся день незадолго до конца года Дзара вернулась из школы домой – и оказалась в центре огромной толпы, собравшейся вокруг лапшичной и оживленно обсуждающей новости. Раньше Дзара уже слышала про паладаров, странных людей со звезд, прилетевших торговать, совсем как в фантастических книжках. И вот оказывается, что паладары – или же таскающаяся за ними дочка богача Деллавита, тут мнения расходились – отвалили маме с дедом целую кучу денег, чтобы те могли поехать в Хёнкон. Новость быстро разлетелась по району, и народ валом ломился в лапшичную, чтобы то ли поужинать напоследок, то ли своими глазами посмотреть на людей, которым за просто так обломился жирный куш. Мама уже сбилась с ног, и помощь Дзары, бросившей портфель за прилавок и быстро повязавшей фартук, оказалась весьма кстати. А вечером, после закрытия, когда дед подсчитывал выручку, а мама без сил лежала на диване, ей объявили ужасную, страшную, захватывающую новость: они действительно уезжают из Кайтара в Хёнкон! А ее, Дзару, там станут учить в хорошей школе совершенно бесплатно! На свет тут же появился дневник, казалось бы, давно и прочно забытый, и остаток вечера оказался совсем не радостным. Каждую десятку и даже двадцатку ей припомнили вдумчиво и с далеко идущими выводами. Впрочем, по заднице не попало: мама, казалось, витала где-то далеко, а дед хотя и ворчал больше обычного, но выглядел почти радостным.

Потом им долго оформляли заграничные паспорта (свой Дзаре не дали, вредные, а вписали ее имя в мамин паспорт), какие-то непонятные люди покупали лапшичную, придирчиво суя свой нос в каждую щелку и копаясь у деда в бумагах, затем семья собирала вещи и в ожидании корабля жила в кладовке у знакомых. А потом они долго-долго, почти декаду, плыли через океан на большом грязно-белом корабле, где собралась, наверное, целая тысяча человек, и приплыли к другому материку, известный Дзаре со школьных уроков: Могерат. Там они принялись пересаживаться между другими кораблями, плывшими вдоль берега сначала на юг и даже почти обратно на запад, потом на север и восток… Мама ворчала, что на самолете они бы добрались за два дня, но дед ответил, что они нельзя разбрасываться деньгами в нынешнем положении, и мама, вздохнув, в конце концов согласилась. А чего она ворчала? Интересно же плыть вдоль незнакомого берега, смотреть на новые города и все время слышать вокруг речь, которая в Барне звучала лишь изредка. На Могерате на самом деле говорили на катару, причем так быстро и со странным акцентом, что Дзара поначалу даже мало кого понимала, но быстро привыкла.

Последнюю пересадку сделали в городе под названием Шансима. Дзару поразили размеры порта, хорошо просматривавшегося с корабля: наверное, раза в три больше, чем в Барне. Пришлось провести ночь в грязной портовой гостинице, где в окнах почти нигде не было стекол, а по стенам ползали и трещали крыльями огромные летучие тараканы. Впрочем, их Дзара не боялась. Она, в отличие от прочих знакомых девчонок, равнодушно относилась и к мелким кайтарским таракашкам, а уж местных маленьких чудовищ вообще не воспринимала как насекомых. Скорее, они походили на мелких драконов. А еще больше на драконов смахивали переливающиеся разноцветные ящерки, шустро бегавшие по стенам и ловившие тараканов длинным раздвоенным языком. Жертвы казались размером почти с ящерку, но охотники как-то ловко управлялись с добычей, проглатывая ее целиком за несколько секунд. Дзара весь вечер завороженно наблюдала за их охотой и даже чуть не забыла про ужин.