— Не факт. Мы с приятелем — газовым олигархом хотим именно черногорского. Букет вина напрямую зависит от количества солнечных дней в году, — покровительственно изрек Степаныч, — беря вино, в первую очередь нужно интересоваться, насколько солнечным был год, не было ли дождей и холодов.

Степаныч покопался в своем телефоне.

— А 2003 года у вас черногорские вина есть?

— Можно, — лицо метрдотеля стало напоминать стенку душевой кабины после мытья футбольной команды, — но нужно подождать.

— Подождем, — вздохнул Анатолий Степанович.

Леня украдкой взглянул на навороченный телефон Степаныча. На его дисплее не было и намека на солнечные годы стран Евросоюза.

— Слушайте, — осенило Леню, — тогда нужно заказывать марокканские, египетские или тунисские вина — у них каждый год солнечный. Не прогадаешь.

— Дурашка, — усмехнулся Степаныч, — если бы все было так просто — виноделие Евросоюза рухнуло бы на корню. Сиди и не рыпайся.

— Анатолий Степанович, — снова заскулил Леня, — может, пойдем отсюда? Мне как-то не по себе.

— Сидеть! — голос Степаныча взмыл к лазоревому небу и рухнул на мостовые древнего города. — Нам с тобой еще горячее заказывать.

— У меня с собой всего двадцать евро, — заканючил Леня, — боюсь, мы не уложимся.

— У меня с собой две тысячи, — успокоил невозмутимый Степаныч, — но мы уложимся в полтинник.

— Почему? — захлопал глазами Леня.

— Потому что.

Метрдотель, извиваясь от хорошо исполненного заказа, подбежал с черногорским вином 2003 года выпуска и почтительно наполнил Степанычев бокал.

— Годится, — после долгого чмоканья, хмыканья и катания жидкости в полости рта одобрил богатей, — хвалю.

Метрдотель бессильно уронил руки и принялся радостно отдуваться.

— А что у вас на закуску? — не дал ему насладиться триумфом Анатолий Степанович.

Метрдотель распахнул все прейскуранты, какие только нашлись.

— Не то, — закрутил носом Степаныч, — все не то. Нам бы что-нибудь особенное. Чтобы вкусовые ощущения остались надолго.

— Можно, — учащенно задышал метр, — я принесу лучшее из нашей национальной кухни.

— Надеюсь на твой вкус, — строго предупредил Степаныч, — и принеси воды без газа для моего коллеги. Самой лучшей.

Метрдотель драпанул на кухню.

— Ты обратил внимание, как во всем мире любят богатых людей, — сделав глоток вина, хмыкнул Степаныч, — как хотят им угодить и понравиться, как следуют малейшим их капризам? И как презирают бедных, обирают их, обсчитывают и держат за лохов?

— А в чем разница между богатыми и бедными? — спросил Леня, сам весь в поту от происходящего. — Если брать внешний вид, то я выгляжу гораздо презентабельнее, чем вы.

— В умении напрячь, дурашка, — рассмеялся Степаныч, — если бы заказывал ты, нам принесли какое-нибудь кислое пойло, стогодовалые котлеты, разговаривали исключительно на ломанном английском, смеялись над убогими русскими и выставили заоблачный счет. А здесь ты сам видишь, как я их построил.

— Ну, вы даете, — восхитился Леня, — снимаю шляпу.

— Все бы хорошо, — погрустнел Степаныч, — умею я разговаривать с людьми. И вообще, жизнь моя удалась, но иногда ко мне приходит Сталин.

— Кто?!

— Иосиф Виссарионович собственной персоной вдруг возникает на пороге моей виллы, курит свою трубку и ставит мне на вид.

— Как это?

— Как? Как? Обыкновенно. Денег у меня куры не клюют. Ну, я и пропиваю их методично и добросовестно. И вдруг под вечер приходит Сталин и начинает укорять:

— Все пьешь, Толик?

— Пью, Иосиф Виссарионович.

— Прэкращай, Толя. Сколько можно пить? А кто будэт коммунызм строить?

— Ни фига себе, — открыл рот Леня.

— Я тогда говорю своим собутыльникам — все, баста, ко мне Сталин приходил. Мне больше не наливать.

К ним подбежал взмыленный метрдотель и поставил на стол две огромные тарелки с морепродуктами, присыпанными зеленью и дольками лимона.

— Не подвел? — Степаныч пронизывающе уставился на метрдотеля.

— Как можно? — развел руками пыхтящий мэтр.

Степаныч нанизал на вилку королевскую креветку, откусил, тщательно прожевал и кивнул головой:

— Годится.

Мэтр, отдуваясь, побрел в подсобку. Леня притронулся к заказанному великолепию и осторожно поинтересовался:

— И это все будет стоить пятьдесят евро?