– Но есть еще одна новость, которая касается непосредственно нашей с вами миссии. Погромы в иноземном квартале. Часть задержанных и кое–кто из офицеров стражи, которых купеческие попечители арестовали на основании признаний некоторых преступников, утверждают, что за погромами стояли отнюдь не разгоряченные манеритские молодчики. Медный Воробей лично отдавал приказы о подготовке к этой серии грабежей и поджогов, накручивая соответствующие настроения среди манеритов и городских нищих, и заодно подкупив часть солдат гарнизона, чтобы те в нужное время оказались как можно дальше от кварталов тиданей и ракуртов.

– Просто воспользовались ситуацией из–за возникших плохих отношений в среде степняков или умышленно подогревали конфликт?

– И имеет ли к этому какое–то отношение дзито Додбу? — добавил Канг, напомнив о бездействии и невмешательстве градоправителя.

– Боюсь, что ответить на эти вопросы нам сможет только один человек. Но для этого его сначала придется найти и поймать.

– Начните лучше со здорового сна, высокочтимый, — посоветовал лекарь, закреплявший концы повязки металлическим зажимом.

В долгие часы празднеств торжественные церемонии в тронном зале сменяли друг друга бесконечным калейдоскопом, но лишь на одной из них сиккэн Императора счел нужным побывать. Бюрократическая машина Империи, несмотря ни на что, продолжала работать в эти дни, причем не самым лучшим образом, и требовала от Сумиёси постоянного надзора и особого внимания к деталям. Последствия ежегодных массовых увеселений еще будут слышаться эхом в Золотом Дворце не меньше двух месяцев, пока доклады дзито и тайпэнов будут стекаться в столицу из самых отдаленных провинций и гарнизонов.

Стоя на открытой обзорной галерее в ожидании выхода правящей четы, Всесильный Тэн рассматривал панораму Хэйан–кё, расстилавшуюся внизу почти до самого горизонта. Со своих самых первых дней, когда будущий сиккэн, будучи тогда еще безусым мальчишкой, сумел осознать всю грандиозность и величие имперской столицы, этот город навсегда запал в его сердце. И пусть многие голоса за пределами древних стен ядовито перешептывались о разврате, коррупции и оторванности обитателей дворцовых кварталов от реальной жизни страны, первый придворный чиновник любил это место. А еще он, как никто другой понимал, насколько же быстро Империя обратится в пепел и пыль, если что–то случится с городом на берегу темноводной Камо, а процветающие провинции охватит пожар раздробленности и анархии.

За спиной Сумиёси негромко откашлялся Джамуха Мукдэн, и сиккэн сделал небрежный жест, дозволяя ему говорить, хоть сейчас было явно не самое подходящее время.

– Я получаю странные вести из Хшмин, высокочтимый, — несмотря на уважительный тон, в голосе императорского поверенного чувствовалось раздражение, и это, как ни странно, вызвало на лице у Тэна легкую улыбку. — Я понимаю, что в мою компетенцию не входят вопросы, касающиеся напрямую лишь верховного пристава, но меня все больше беспокоит то, чем именно занят тайпэн Ли Хань вместо порученной ему миссии. Его успехи несомненны, и я, разумеется, приветствую их, но пристало ли полководцу гоняться за лесными разбойниками, когда в его дорожный сумке лежит приказ, предписывающий волю самого Избранника Неба?

– Мне, кажется, вы обратились с этим вопросом не к тому человеку, уважаемый, — Сумиёси не нужно было оборачиваться, чтобы собеседник прочувствовал его пренебрежение. — Я не отдаю приказов тайпэнам Императора и не обязан следить за их исполнением. Вам следовало бы поговорить об этом с тайпэнто Мори, тем более что, учитывая его недавние высказывания в похожем ключе, вы найдете в лице военного советника куда более внимательного слушателя, чем я.

– Если благо Империи потребует…

– Благо Империи сейчас как никогда требует мира на западных и южных границах, — резко осадил сиккэн своего собеседника. — А тайпэнто уже всерьез обсуждает со своими приближенными возможность поддержать инициативу манеритских вождей о развязывании новой войны с тиданями и ракуртами. Люди К»си Вонга докладывают мне, что больше всего обсуждению этих идей способствуют гонцы кагана Гуюка из кочевья Мукдэн, который, похоже, уже недоволен работой нашей почтовой службы и предпочитает действовать напрямую. Вам ведь это известно, уважаемый?

– Да, но сведения, доставляемые этими людьми кагана, носят лишь общий характер, свойственный любым разведывательным донесениям с нашего пограничья, — смешался Джамуха, уже пожалевший, что напросился на этот разговор, позабыв, с кем именно он имеет дело. — Разжигание же войны было бы, конечно же, неприемлемым.

– Надеюсь, ваш голос будет услышан не только тайпэнто, но и в юрте вашего деда.

– Я приложу для этого все свои усилия, — ответил императорский поверенный.

– Что же касается тайпэна Ханя, то я уверен, что он ни на секунду не забывает о порученном ему деле, а небольшие отвлечения, случающиеся с ним по дороге, лишь следствие его подчеркнуто серьезного отношения к своим обязанностям в вопросах сохранения и преумножения блага нашей любимой Империи. Кроме того, его действия приносят определенную пользу, укрепляя среди простонародья провинций доверие и признательное отношение к центральной власти. Философы древности советовали правителям по возможности совмещать страх и любовь народа, не впадая в одну из крайностей. Так получилось, что сегодня у подножия Нефритового трона не так много людей, способных создавать вторую компоненту выше названной формулы, и Хань, безусловно, принадлежит к их числу. За что и пользуется особым благорасположением нашего повелителя, как вы, я надеюсь, помните.

– Конечно же, — смиренно и с показным благоговением промолвил Мукдэн.

– Замечательно. Больше не смею вас задерживать.

– Благодарю за предоставленное мне время, — собеседник сиккэна быстро откланялся.

Несмотря на жесткий курс беседы, она доставила Сумиёси определенное удовлетворение. Бездействие Джамухи по–прежнему раздражало сиккэна, а в особенности то, что поверенный не только не мог контролировать развитие ситуации в Хаясо и прилегающих районах, но и не слишком пытался вникнуть в отголоски этих событий, происходящие уже в границах Золотого Дворца. Думать, что это происходит намеренно, у Тэна не было оснований, хотя Всезнающее Око Императора уже получил соответствующие распоряжения повнимательнее изучить деятельность дипломатического совета, в котором состоял Мукдэн. Сиккэн искренне надеялся, что поскольку проблемы, державшие Джамуху при дворе, успешно разрешились, то теперь он начнет исправлять свои упущения, и Сумиёси недвусмысленно указал ему на то, с чего стоит начать. Прозрачный намек на личный интерес Императора к действиям Ханя должен был так же дать понять поверенному, что этому тайпэну не следует вставлять палки в колеса, чем бы он ни занимался. Во всяком случае, пока этот полководец пользуется популярностью на женской половине Дворца, что в свою очередь прямо влияет на предпочтения самого Избранника Неба.