– А если на машине? – перебил Яшка. – На машине за четыре часа успеем? А, Богдан?

«Лёнь, как думаешь?»

«Наверное, можно. При условии, если знаешь дорогу».

«А ты ее знаешь?»

«Скорее нет, чем да. У меня в базе данных есть подробная карта довоенной Москвы. А нынешняя не вся – кусками. К тому же я не знаю, в каком месте переходить Садовое Кольцо».

М-да… Кольцо – вот главная проблема.

Увлекшись, я произнес это вслух.

– Гриша ходил через Кольцо, – сказал Яшка. – Вернее, они ходили с группой. Дошли аж до Бульваров, а там… Короче, группа полегла, вернулся он один. Надо спросить у него дорогу.

– Отлично. Яш, а где взять машину?

– Тут вариантов всего два: попросить у директора или угнать.

– Попробуем для начала первый вариант. А если не выйдет, то второй. Короче, расходимся. Яша, вы с Алёнкой к Грише, а я к директору.

– Я дам вам машину, – после паузы согласился директор. – Будем считать это вкладом Ниитьмы в будущий союз между нашими крепостями. Но я жду ответных шагов от Кремля, Богдан.

«Во как. Получается, ваш Кремль уже в долгу перед Ниитьмой, – прокомментировал Лёнька. – Осторожнее, Дан, а то задолжаешь так, что век не расплатишься».

– Поеду с вами, – заявил Гриша. – Так по-любому получится быстрее.

Ему рассказали всю правду про болезнь Алёны. Он просветлел лицом, когда понял, в чем была причина агрессии девушки. Что она злилась не на него лично, это действовали вредные наноботы. Но уже мгновением спустя парень помрачнел. Видно, только теперь осознал – болезнь-то у Алёны смертельная.

«Дан, у тебя, кажись, есть соперник, – обрадовался Лёнька. – Этот лысый как коленка амбал роняет слюни на нашу Алёнку».

Я отмахнулся от него и обратился к «сопернику»:

– Гриш, а что с переходом через Садовое Кольцо? Ты знаешь, где и как его перейти?

– Знать-то знаю, но… Его держат темные маркитанты. А они берут плату за переход.

– Плату? – забеспокоился я.

– Можно отдать им «Грача», – предложила Алёна. – Подойдет?

– Маловато будет. Они золотом берут.

– Но у нас нет золота, – нахмурилась Алёна.

– Разве что попросить у директора? – вслух подумал я.

– Потом втридорога отдавать придется, – поморщился Яшка. – Он еще тот жук.

– Не надо ничего просить. Мы расплатимся с маркитантами сами, – заговорил Гриша.

– Чем? – спросил Яшка.

– Да есть одна мыслишка, – загадочно пообещал «лысый как коленка амбал».

– Тогда хватит болтать. Идем в гараж, – решительно предложил я. У меня в груди внезапно гулко застучало сердце – словно включился метроном, отсчитывая оставшееся у Алёны время…

Пока Яша и Гриша готовили машину к марш-броску, я принялся разглядывать предоставленное нам транспортное средство.

Ниитьмовцы называли такие свои машины мотовездеходами. Выглядели они маленькими и какими-то несерьезными, особенно по сравнению с солидной махиной КШМ.

Кабины в привычном понимании у мотовездехода не имелось вовсе. Ее заменяли несколько стальных дуг, которые крепились к металлическому днищу. Поверх дуг, на вращающейся платформе, поместили огнемет. Емкость с горючей смесью стояла прямо под ним.

Для управления машиной применялся знакомый мне из школьной программы руль, а так же педали газа и тормоза.

Внутри открытой всем ветрам кабины размещались четыре сиденья – для водителя и трех пассажиров. Один должен был сидеть рядом с водителем, а два позади него.

В случае нужды один из пассажиров выступал в роли огнеметчика – для этого между креслами имелась площадка. Если там встать, то стрелять будет очень удобно. А чтобы не упасть во время движения, можно держаться за те самые дуги.

Кроме огнемета, другого вооружения вездеход не имел. Как и брони. Он был открыт со всех сторон, кроме носа.

Из школьной программы я помнил, что передняя часть машины называется то ли бампер, то ли капот. Что из них что, я подзабыл. Да оно и неважно. Главное, что бампер-капот у стоящего передо мной вездехода отдаленно напоминал хищный нос КШМ, только в уменьшенном, упрощенном варианте.

Сзади, за так называемой кабиной, торчала труба с заслонкой. Я даже сразу не понял, что это такое. Печка, что ли? От нее под днище уходили какие-то трубки.

По бокам вездехода крутились четыре толстых здоровых колеса высотой едва ли не в половину всей машины.