— И археологов они тоже не жалуют, — добавил Холстед, подошедший к нам вместе с супругой.

— Ну, сейчас уже стало лучше, — возразил Фаллон, — времена изменились, нравы смягчились. Это при генерале Майо любой прибывающий в Кинтана-Роо чужестранец автоматически считался мертвецом. Помните, я рассказывал вам о скелете археолога, замурованном в скалу над морем? Теперь индейцы уже не те, и если их не трогать, ведут себя миролюбиво. Они лучше, чем чиклерос.

— Ну как, Уил, вы все еще в восторге от этой экспедиции? — спросил меня Холстед, улыбаясь уголками губ.

— Но почему это не известно общественности? — спросил я у Фаллона, не обращая на Холстеда внимания. — Правительство использует рабский труд, истребляет целый народ, и до этого никому нет дела?

 Фаллон постучал трубкой о ножку стола, вытряхивая пепел.

 — Африку называют иногда Черным континентом, — сказал он. — Однако в дебрях Центральной и Южной Америки есть такие черные дыры, что они не идут с Африкой ни в какое сравнение. А журналисты не очень-то любят выбираться из своих лондонских и нью-йоркских кабинетов. Так откуда им знать, что здесь творится?

 Он спрятал трубку в карман.

 — Послушайте, что я вам скажу. Основная трудность для нас в Кинтана-Роо вовсе не индейцы и чиклерос. Они люди, а с людьми всегда можно поладить. Вот где нас подстерегают главные опасности, — указал он на лес. — Вы еще не поняли? Скажите, Рудецки, вам легко удалось построить взлетно-посадочную полосу? — обернулся он к начальнику лагеря.

 — Труднее работы мне не приходилось делать за всю свою жизнь, — ответил Джо. — Мне и раньше доводилось работать в подобных лесах, во время войны я служил в инженерных войсках, но здесь, скажу я вам, настоящий ад.

 — Вот именно, — подтвердил Фаллон. — Знаете, как здесь различают по плотности лес? Туземцы говорят так: это двадцатифутовый лес, это — десятифутовый лес, а это — четырехфутовый. Так вот, в четырехфутовом лесу чувствуешь себя весьма паршиво: на расстоянии четырех футов в любом направлении ровным счетом уже ничего не видно. Но попадаются места и похуже. Прибавьте к этому болезни, змей и недостаток воды, и вы поймете, отчего чиклерос такие суровые люди: их вынуждают к этому местные условия. В Кинтана-Роо наш главный враг это лес, и нам придется сражаться с ним, чтобы найти Уаксуанок.

На другой день мы на вертолете отправились в лагерь номер два. Машина летела сравнительно медленно и на небольшой высоте. Я взглянул на плотный зеленый покров внизу и мысленно вернулся к состоявшемуся перед отлетом в Кинтана-Роо разговору с Пэтом Харрисом. Встреча в таком густом лесу с Джеком Гаттом не сулила мне ничего хорошего, и я к ней явно не был готов.

Фаллон довольно просто объяснил мне особенности местного леса:

— Я уже говорил, почему на Юкатане нет золота,— сказал он. — Из-за толстого слоя известняка, покрывающего полуостров. Этим же объясняется и густота здешних лесов.

— Может быть, я не отличаюсь догадливостью,—сказал я, — но мне это ни о чем не говорит.

— Вам не хватает специальных знаний, — успокоил меня Фаллон. — Несмотря на обильные дожди, здесь мало питьевой воды и отсутствуют реки. Почему это происходит? Дело в том, что вода просачивается в землю и на относительно небольшой глубине сталкивается с водонепроницаемым слоем. На Юкатане образовались огромные подземные резервуары пресной воды, но лишь в отдельных местах — там, где разрушена кровля известнякового пласта, имеются естественные бассейны й колодцы — здесь их называют синотами. Другое дело — на побережье: там достаточно вырыть в песке яму в трех шагах от моря, чтобы получить пресную воду. В глубинных же районах полуострова она доступна лишь корням деревьев, и они в полной мере пользуются этим преимуществом.

 Я посмотрел вниз, пытаясь угадать, какой густоты под нами лес. Земли я не разглядел, хотя мы летели на высоте менее пятисот фунтов. Будь у Джека Гатта хоть капля здравого смысла, он и близко не подошел бы к Кинтана-Роо.

Лагерь номер два был обустроен гораздо скромнее, чем основная база. Здесь имелся грубо сколоченный ангар для вертолета, вернее — обычный навес, напоминающий голландский амбар, общая столовая, склад для оборудования и четыре жилых домика, тоже сборных и доставленных сюда в разобранном виде по воздуху. Тем не менее в каждом домике работал кондиционер и стоял холодильник, набитый пивом.

Помимо нас четверых, здесь жили повар со своим помощником и пилот вертолета. Для меня оставалось загадкой, чем он тут собирался заниматься, кроме как перевозить нас из лагеря в лагерь. Для поисков Уаксуанока вертолет, по-моему, совершенно не требовался.

Лагерь был окружен лесом, вечнозеленым и непроходимым, как мне показалось. Я вышел на край вырубки и попытался определить по методу Фаллона его густоту. По местным стандартам, лес вокруг нас оказался не слишком густым — всего лишь пятнадцатифутовым. Высокие деревья, стволы которых были опутаны множеством растительных паразитов, словно бы расталкивали друг друга, ведя отчаянную борьбу за свет. Кругом царила мертвая тишина, если не считать чисто человеческих звуков, доносящихся из домиков.