Девушка удивленно посмотрела на него своими припухло-раскосыми черными глазами. Она училась в другой группе, они пересекались только на лекциях и никогда раньше не разговаривали.

— Что, уходите с лекции? — вежливо тем не менее спросила она.

— На Гражданскую войну, — сказал Лёнчик.

— А! — она улыбнулась. — Ну, если раны — то небольшой.

Обогнула его и пошла по проходу дальше — как шла до того.

Дубров стоял, ждал Лёнчика в коридоре у двери в аудиторию.

— Ты обиделся, что ли? — растерянно спросил он. — Ты брось, что тут обижаться. На друзей-то!

Наверное, он был прав. Но Лёнчику сейчас не хотелось над этим даже задумываться.

— А, ладно, — сказал он. — Мне теперь просто без смысла сидеть здесь. Пока.

Выйдя на улицу, он остановился, не зная, что делать дальше. Идти домой не хотелось. Появление дома так рано означало бы необходимость объяснения с отцом-матерью — почему не на занятиях, — а прыгать с парашютом перед ними он еще был не готов.

Потоптавшись около двери Дома техучебы, Лёнчик решил пойти навестить Вику. Они не виделись уже пропасть времени. И уж кому-кому было сообщать о повестке в числе первых, так это ему.

Ледок на лужицах за время, что Лёнчик провел в институте, ощутимо укрепился, уже не прорывался подобно паутине, а по-настоящему проламывался под ногами и звучно хрустел. Висевшая в воздухе влага кристаллизовалась, вокруг фонарей сияли игравшие радужным мерцанием колючие нимбы.

Дома у Вики на звонок открыла Жанна.

— Ой, Лёнчик! — воскликнула она. — А мы как раз о тебе говорили — ты мне опять нужен.

В голосе ее, однако, было при этом странное смущение.

— С кем вы говорили? С Викой? — спросил Лёнчик.

— Нет, Вики нет, — смущение в голосе Жанны сменилось пренебрежением. — Вика на скачки пошел.

«Скачки» означали «танцы». Ходить на танцы для уважающего себя человека считалось делом не то что бы позорным, но достаточно стыдным.

— Во Дворец культуры? — уточнил Лёнчик.

— Куда ж еще.

Вика в этом году закончил школу, поступил в машиностроительный техникум — сразу на третий курс, что позволял аттестат зрелости — как бы уравнялся с Жанной, а Лёнчика так даже перегнал, — и теперь жил, беря от жизни все удовольствия: непременно забуривался со стипендии в ресторан, регулярно ездил в центр города к Главпочтамту на Брод, где свел знакомство с «центровыми», чем очень гордился, а уж скачки во Дворце культуры — нечего и говорить.

— Ладно, я тогда пойду. — Лёнчик решил ловить Вику во Дворце культуры.

— Нет-нет, — схватила его за рукав Жанна. — Лёнчик, уж раз зашел! Ты мне нужен, я же тебе говорю. Заметку сочинить. Седьмое ведь ноября на носу.

Лёнчик прикинул, когда бы ему было удобнее сочинить ей заметку. Сегодня или завтра-послезавтра. Но завтра-послезавтра предстояло носиться по заводу с «бегунком», оформляя увольнение, и то же с институтом. Поди угадай, какие они у него будут, завтра-послезавтра.

— Что ж, давай, — согласился он.

— Сейчас увидишься кое с кем, — лисьим голосом пообещала Жанна, когда он двинулся следом за ней к их комнате.

— С кем же это? — спросил Лёнчик, понимая, что этот «кое-кто» и есть причина того смущения, с которым она открыла ему квартиру.

— Кой с кем знакомым, — так же по-лисьи ответила ему Жанна.

В комнате, в простенке между зашторенными окнами, где было когда-то рабочее место отца Вики и Жанны, стоял, смотрел с напряженным ожиданием в сторону двери Саса-Маса.

— О, привет! — проговорил он мгновение спустя, опознав Лёнчика. — А я слышу, Жанна там с кем-то, а это ты!

У него был такой же неестественно-смущенный вид, как у Жанны, когда она открыла Лёнчику. И он называл ее Жанной, хотя обычно «Жанкой».

Лёнчик обалдел. Саса-Маса у Жанны! А Вики и в помине нет дома. И Таисии Евгеньевны тоже нет.

— А ты чего, не можешь, что ли, помочь Жанке статью написать? — вырвалось у него нелепо.

— Да я по другой части, — с залихватской уклончивостью, в которой светилось все то же смущение, ответил Саса-Маса.

— Да, Лёнчик, мне тебя никто заменить не может, — вся лиса из русских народных сказок, льстяще улыбаясь ему, возникла перед Лёнчиком Жанна.

— Тогда живей, — внутренне возбуждая себя на сочинение, сказал Лёнчик. — Я уже клокочу.

Жанна радостно хихикнула, мгновенно выложила из портфеля на стол тетрадь с ручкой, села на стул и, подхватив его снизу за сидение, тесно пододвинулась с ним к столу.

— Я готова, — с нацеленным на чистую страницу пером, ожидающе посмотрела она на Лёнчика.

Лёнчик широким жестом повел перед собой рукой.

— Приближается сорок шестая годовщина Октября! — возгласил он. — Нет, лучше так: «Вот и сорок шестая…» Ведь газета же потом будет висеть и висеть?