Еще бы, освободить южных осетин от права на жизнь – самое демократическое дело.

В конце июля в Тбилиси прилетел посол России по особым поручениям Юрий Попов. В ходе встречи Темури Якобашвили уверил его, что Грузия никогда не применит силу, но после отбытия Попова в Москву начались первые перестрелки.

В ночь на 7 августа, менее чем за сутки до начала войны, в ноль часов сорок минут Попов 197-м рейсом «Аэрофлота» вылетает в Тбилиси. В «Мариотт-отеле» он за ланчем встретился с Якобашвили, и дипломаты согласились на трехстороннюю встречу Южной Осетии, Грузии и России, без северных осетин. Однако встреча не состоялась из-за неисправности машины, предоставленной Попову.

С существенным опозданием Попову удалось прибыть в Цхинвал и не без труда договориться с Кокойты на изменении формата встречи. Встреча Якобашвили, Попова и Кокойты была намечена на 8 августа на 13.00. Попов повернул в Тбилиси, но по дороге встретил колонну тяжелой военной техники, идущей в направлении Цхинвала: пять танков, шесть бэтээров, за ними пять гаубиц, следом «катюши», грузовики и автобусы с солдатами и офицерами. « В какой-то момент я прекратил считать. Обо всем я сообщал по телефону в режиме реального времени», – рассказал «Шпигелю». Он позвонил Якобашвили . «Что это значит?», – вопрошает русский. Грузин успокаивает его : «Не беспокойся. Президент Саакашвили держит свое слово. Мы просто хотим удержать югоосетин от глупостей».

Когда началась атака Цхинвала и полномочия Попова оказались уже недостаточны, в переговоры о прекращении огня вошло руководство МИД России и Президент Д.Медведев. Как потом рассказал заместитель министра иностранных дел РФ Григорий Карасин, только он в течение ночи общался с Медведевым не менее семи раз.

Медведев дает указание как можно скорее связаться с Саакашвили. Однако Саакашвили на звонки из Москвы не отвечал. Карасин вышел на контакт с Вашингтоном, а точнее, с заместителем руководителя Госдепартамента США Дэном Фридом. В это время в Америке был белый день, но вскоре после нескольких звонков американцы перестали отвечать на звонки российских дипломатов.

Чуть позже Дмитрий Медведев рассказывал: «Мне в час ночи позвонил министр обороны, я двигался по Волге, отдыхал как раз, и говорит: «Грузины передали южным осетинам, что они собираются начать войну». Конечно, для меня это не было новостью. Но я думал, что, может быть, это все-таки очередная провокация, пробивка такая, как принято говорить на одном из российских сленгов. В этой ситуации, знаете, надежда умирает последней, как принято говорить. И мы на самом деле терпели до тех пор, пока они не начали ракетный и артиллерийский обстрел города, не начали шарашить из орудий по домам, не начали стрелять в миротворцев. И только после этого, после реального нападения мне пришлось отдать указание о том, чтобы ответить. Я вам могу сказать откровенно, конечно, я эту ночь никогда не забуду».

Вообще американцы вели себя еще до войны так, что в ГРУ было о чем задуматься. С 10 по 14 августа в Россию должна была прибыть высокопоставленная военная делегация во главе с начальником штаба морских операций ВМС США адмиралом Гэри Рафхэдом. Во время визита в РФ американские военные должны были встретиться в Москве с послом США в России, а также посетить ряд военных объектов Минобороны РФ. В частности, Главный штаб ВМФ в Москве. Однако за девять дней – 1 августа – американцы неожиданно сообщили об отмене визита.

Военные США объяснили отмену визита в Россию тем, что якобы отсутствует разрешение на пролет самолета с делегацией. Между тем подобного рода вопросы с момента изобретения телефона решаются парой звонков.

Пока Дмитрий Медведев срочно перебирался с борта теплохода в Москву, Владимир Путин, находясь в Пекине на Олимпийских играх, пытался воздействовать на Грузию с помощью прибывших сюда глав ведущих государств мира. В течение дня 8 августа он встретился с премьером Госсовета КНР Вэнь Цзябао, президентом Казахстана Нарсултаном Назарбаевым и президентом США Джорджем Бушем. Пользы не было. Больше того, к исходу дня Джордж Буш разразился речью о «территориальной целостности Грузии», которая применительно к ситуации означала только право грузинской армии расстреливать в Цхинвале осетин и русских.

Собственно, американцы дали понять, что намерены не держать Саакашвили в смирительной рубашке еще в 2006 году. 26 октября 2006-го в интервью российской газете «Коммерсант» помощник госсекретаря США Мэтт Брайза разъяснил позицию США по вопросу о ситуации в Абхазии и Южной Осетии: «На наш взгляд, признание территориальной целостности Грузии дает ей право на проведение операций по уничтожению террористов».

Тем временем в Нью-Йорке началось экстренное заседание Совета Безопасности. Как и следовало ожидать, никаких решений Совбез не принял. Франция ограничилась общими словами о недопустимости эскалации конфликта. Представитель Великобритании заявила, что ситуация ей непонятна, но хорошо бы прекратить боевые действия. Пресс-секретарь Госдепартамента США Гонзало Галлегос призвал Москву оказать давление на администрацию Южной Осетии с целью прекращения огня. Южной Осетии, которая подверглась вторжению, американцы нагло предложили сложить оружие, да вдобавок еще и призвали российское руководство принудить к этому Цхинвал. Министр иностранных дел Финляндии Александр Стубб, который на этот период возглавлял ОБСЕ, со свойственной северным народам неторопливостью заметил, что 11 августа думает съездить в Москву, чтобы встретиться с Лавровым, после чего подумать о последующих действиях.

В этих условиях Саакашвили через своего представителя издевательски предложил России стать «гарантом безопасности автономии Южной Осетии». Улыбаться Саакашвили оставалось недолго. Уже после обеда он выступил с истеричным обращением, где фактически призвал США вступить в войну против России. «Теперь это уже не только дело Грузии, – заявил Сакашвили . – Это посягательство на Америку, на ее ценности, – заявил он . – Мы – свободолюбивая нация, и наша свобода сейчас под ударом». Саакашвили выступал на фоне флага Евросоюза, который заведующий администрацией президента Грузии по хозяйству либо где-то стащил, либо купил на барахолке. Позднее европейцам пришлось объясняться перед Москвой: мол, не можем же мы отбирать у руководителя гордой маленькой республики приобретенные им флаги Евросоюза?