– Тем не менее, это была попытка. И ты ее провалил, Исил. Напомнить правила Охоты? – Лив устроилась поудобней и осторожно пошевелила пальцами. Забинтованные ее ладони не сгибались, отчего Стражница была неуклюжа и сердита. – Подай мне фляжку с тем, ну, чем ты там мне на руки прыскал? Ага, вот с этим! – глотнув спиртного, женщина выдохнула и зажмурилась, смаргивая слезы. – Ох! Ну, что скажешь?

– А что ты ждешь? – Исил пожал плечами. – Остальных я не сдам, если ты об этом. И не моя вина, что нам помешали, моя дорогая. Уверяю, я уже практически закончил, когда в наши дела влез этот… Чужак! И что ему неймется?

– Ха! – Лив хрюкнула от смеха. – Да ведь именно такого вы и искали! Такого, которому неймется. Пользуйтесь теперь своей находкой. Надеюсь, ты не ждешь от меня сочувствия, Исил?

– Вот чего-чего, а сочувствия в тебе никогда не было, Овчарка. Тем удивительней происходящее. Твое вмешательство в наши планы совершенно нелогично. Разве что… - и Палач состроил неодобрительную гримасу: - Возраст у тебя близкий к критическому… нерегулярная половая жизнь… Чужак кажется тебе подходящим партнером для близких отношений?

– Ну и урод же ты, Исил, - помолчав, ответила Лив. – Права Охотница, козлы вы все. Если тебя, как доктора, так уж тревожило мое здоровье и душевное равновесие, надо было предложить свои услуги раньше. До удавки.

Исил развел руками, изображая раскаяние, которого, впрочем, в душе эспитского доктора-Палача не отыскалось бы и под микроскопом.

– Этот день кончается, - добавила Стражница. – Значит, и Охота на сегодня кончается тоже. Передай им, что завтра я не буду такой беспечной.

– Огнестрельное оружие при Охоте запрещено, - напомнил доктор. – И собака, кстати, тоже.

– Ничего, мне и дубинки хватит, - улыбка дамы Тенар расцвела обещаниями. – Помнишь?

И смотрела на него в упор до тех пор, пока у Исила не задергалась щека. О да, он помнил. И – да, дубинку дамы Тенар помнил не только он.

– Да встречи, Исил, - сказала она, заметив, как из-за кустов показался мурранец, волокущий возмущенную Верэн чуть ли не за шкирку. – Третий день будет мой. Напомни им об этом, да и сам не забудь.

– Скучаешь, Бертик-котик?

Одеяния Танет, Воровки и Наложницы, во все времена оставались очень смелыми, но в эспитском их варианте простора воображению не оставляли вовсе никакого. Берт присвистнул. С одной стороны, обилие женщин утомляет, но с другой… Полуобнаженная красавица, кокетливо упирающая в крутое бедро кувшин сладкого вина – не самое неприятное общество из возможных, верно?

– Уже нет, - мурлыкнул Лазутчик, широким жестом приглашая Танет разделить его уединение. Уединялся Берт на скамеечке возле премилого склепа Салды, любовно украшенного изящными мозаичными орнаментами в традиционном стиле. Та, кому принадлежало это пристанище, всегда рождалась художницей, но радовала мир своим присутствием недолго, ибо по свойственной гениям привычке уходила на новый круг в весьма молодом возрасте.

– Думаешь, Куколка – это Салда?

Танет проявила свою знаменитую сообразительность, мгновенно связав повисший на ветке шиповника белый лоскут, невнятные возмущенные возгласы в отдалении и место свидания.

– По всему выходит, что нет, - развел руками Берт. – Я бы заметил, если б что-то в ней колыхнулось от всего этого.

– Ну, может, девушке было не до могил, - мудро рассудила Наложница. – Она в тебя по уши втрескалась, и колышется в ней сейчас совсем другое, - и подмигнула бесстыжим глазом. – Скажи, обидно? Девка сама на шею вешается, а тронуть не моги!

– Бесстыдница, - ласково укорил Рыжий. – Развратница!

– Муррр! – согласилась Танет и закинула ногу ему на колени. – Полагаю, от утешения ты не откажешься, друг мой?

– Когда это я отказывался? – Берт состроил дурашливую гримаску, но сразу посерьезнел. – Но не на могиле же Салды. Тебе самой потом будет неловко, Танет.

– Ой, можно подумать, она сама поступила бы иначе! – Наложница хихикнула, но ножку убрала. – Видел, что она изобразила на моей? Серьезно, не видел? Пойдем, покажу! Поверишь ли, даже я покраснела, когда внимательно рассмотрела детали! Только учти – это не инструкция в картинках. Некоторые моменты невозможно воспроизвести чисто физически.

Сценки, воспроизведенные в искусной мозаике на склепе Танет, и впрямь оказались весьма будоражащими, а сама Наложница – слегка пьяна, а солнце пригревало, и в сладости вина проскальзывала легкая горчинка, как и вся жизнь эспитцев. Время замкнулось и неспешно потекло по кругу. Как всегда.

– Лорд Тай не разгневается? – спросил Берт, когда они ненадолго прервались.

– Нисколько, - отмахнулась Танет. – Ему сейчас не до меня. О! Кстати! Скажи, ты тоже участвуешь в Охоте?

– Милая, не подлизывайся. Это против правил.