– Нет - сказал я.
– Случайно ли меня поместили в комнату Вики из Трева?

– Сарм что-то заподозрил. Это он направил тебя туда, чтобы ты поддался ее чарам, чтобы она покорила тебя, подчинила своей воле, превратила тебя, как она поступала с сотнями мужчин, в раба рабыни, раба девушки.

– Неужели это правда?

– Сотни мужчин, - сказал Миск, - позволяли приковать себя к ногам ее кровати, откуда она, чтоб они не умерли, бросала им остатки пищи, как будто они прирученные слины.

У меня в крови вновь вспыхнула ненависть к Вике, я хотел бы схватить и трясти ее, пока не лопнут кости, а потом швырнуть к своим ногам.

– Что с ними стало?
– спросил я.

– Их использовали как мулов, - ответил Миск.

Я сжал кулаки.

– Я рад, что она не моего племени, - сказал Миск.

– А мне стыдно, что она из моего.

– Когда ты сломал наблюдательное устройство в ее комнате, я понял, что нужно действовать быстро.

Я рассмеялся.

– Значит, ты на самом деле считал, что спасаешь меня?

– Да.

– Интересно.

– Во всяком случае мы не хотели рисковать, - сказал Миск.

– Ты говоришь "мы"?

– Да.

– А кто же еще?

– Та, что всех важнее в рое.

– Мать?

– Конечно.

Миск слегка прикоснулся к моему плечу антеннами.

– Пошли, - сказал он.
– Пора возвращаться наверх.

– А почему после осады Ара меня вернули на Землю?
– спросил я.

– Чтобы ты наполнился ненавистью к царям-жрецам, - ответил Миск.
– Чтобы захотел вернуться на Сардар и найти нас.

– Но почему семь лет?
– Это были долгие, тяжелые, одинокие годы.

– Мы ждали, - сказал Миск.

– Чего?

– Женского яйца.

– А теперь такое яйцо есть?

– Да, - сказал Миск, - но я не знаю, где оно.

– А кто знает?

– Мать.

– А я какое ко всему этому имею отношение?

– Ты не из роя, - сказал Миск, - и потому можешь сделать то, что необходимо.

– А что необходимо?

– Сарм должен умереть.

– Я не хочу убивать Сарма.

– Хорошо, - сказал Миск.

Я думал над тем, что мне сказал Миск, потом посмотрел на него, подняв факел, чтобы лучше видеть его большую голову с дискообразными светящимися глазами.

– А почему это яйцо так важно?
– спросил я.
– У вас есть стабилизирующая сыворотка. И, конечно, будет еще много яиц, и среди них будут женские.

– Это яйцо последнее.

– Почему?

– Мать вылупилась и совершила свой ночной полет задолго до открытия стабилизирующей сыворотки, - объяснил Миск.
– Нам удалось намного замедлить ее старение, но тысячелетие за тысячелетием становилось все яснее, что наши усилия делаются менее эффективными, и теперь яиц больше не будет.

– Не понимаю, - сказал я.

– Мать умирает.

Я молчал, Миск тоже, и слышались только механические звуки лаборатории - этой колыбели царя-жреца - и треск моего факела.

– Да, - сказал наконец Миск, - это конец роя.

Я покачал головой.

– Это не мое дело.

– Верно, - согласился Миск.

Мы смотрели друг на друга.

– Что ж, - сказал я, - ты ведь не будешь мне грозить?

– Нет.

– Не будешь охотиться за моим отцом и моей вольной спутницей, угрожая убить их, если я не стану тебе служить?

– Нет, - повторил Миск.
– Нет.

– А почему нет? Разве ты не царь-жрец?

– Потому что я царь-жрец, - ответил Миск.

Я был поражен.

– Не все цари-жрецы такие, как Сарм, - сказал Миск. Он смотрел на меня сверху вниз.
– Пошли, уже поздно, ты устал. Давай подниматься наверх.

Он вышел из помещения, и я с факелом в руке - за ним.

17. СМОТРОВАЯ КОМНАТА

Мох в клетке мягкий, но в эту ночь мне очень трудно было уснуть: в голове все перепуталось из-за слов царя-жреца Миска. Я не мог забыть крылатую фигуру на каменном столе. Не мог забыть заговор Миска, угрозу, нависшую над роем царей-жрецов. В беспокойном сне мне казалось, что я вижу над собой большую голову Сарма с движущимися вбок челюстями, слышу крик ларлов и вижу горящие зрачки Парпа, он тянется ко мне с инструментами и золотой сетью, и я прикован в ногах постели Вики и слышу ее смех, и я громко закричал и сел на матраце из мха.