— Ах, гвоздь! Где ты его взял?

— Нашел.

— Рассказывай сказки! Ха-ха! Нашел! Нарочно принес, чтобы вредить.

Валерка растерянно посмотрел на Валю, окончательно сбитый с толку ее тоном.

— Как это вредить? — с обидой спросил он.

— А то не знаешь как? Панели царапать. Парты ковырять. Государственное имущество портишь. Вредитель ты! И товарищи твои, члены совета отряда, помогают тебе. Что ты делаешь, то и они. Дружки называются! — Валя окончательно переходит на мотивы, только что прозвучавшие при обсуждении «Мы с Васневым». — Чего вы на кладбище шатались? А? Думаете, не знаем? Чтобы памятники гвоздем царапать. А на свалку зачем ходили? Гвозди собирать? Да? Хотите весь город исцарапать? А учиться кто за вас будет? Весь отряд тянете! Говорите, будете еще? Или исправитесь?

Наконец до ребят доходит смысл розыгрыша. По их подсказкам Валерка, насупившись точь-в-точь как Ленька Горохов, скупо роняет:

— Ладно. Больше не будем.

Валя выходит из образа и, смеясь, спрашивает:

— Ну что, нравится? Вот так и вы смотрели на «Мы с Васневым», как жадные на нищих.

Члены совета сознались: действительно, неладно у них вышло. Вспомнили, что у Горохова тесно в квартире, а у Васнева тоже что-то дома не в порядке, поэтому они и гуляют по улицам. Валерка назвался приглашать дружков в гости поиграть или почитать вместе. Борис обещал завлечь их в кукольный театр…

Расходились они с чувством полезно поработавших людей. Не раз потом вспоминали про Валеркин гвоздь.

Когда Борис собирался пригласить в труппу кукольного театра «Мы с Васневым», сам театр только еще зарождался. Но скоро он пошел в гору. Сергея Шатилов начал хлопоты с создания материальной базы. Не без тайной мысли Борька Малинин был назван им первым артистом театра. При этом худрук вручил ему не первую роль, а подробный чертеж ширмы из алюминиевых трубок, которая могла быть выполнена лишь на заводе директора Малинина.

Борис поделился своей радостью с матерью, но та оказалась отнюдь не поклонницей новоявленного таланта.

— Не выдумывай! — отрезала мама. — Оставь куколки девчонкам.

— Куколки! Это же древнейшее из искусств! — возмущался тоном своего наставника Борис.

— Передай тем, кто тебе это сказал, что еще раньше, чем появилось искусство, была учеба. Твое дело учиться. Будешь заниматься всякими глупостями — снизишь успеваемость.

— Ничего нельзя! Только учись, учись! Не буду я больше отличником, раз так.

— Что ты сказал?

Борис не только сказал, но и предпринял кое-что. На ближайшем моем уроке он вызвался отвечать и понес несусветную чушь. Путал даты, перевирал факты, молол что-то о мумиях, «которых приготовляют из богатых египтян». Было что-то подозрительное в столь скоропостижном поглупении отличника. Обычно я любил слушать Бориса. Он начитан не по годам, логичен, и речь богаче, чем у других ребят.

Я не поставил двойку в дневник, любезно раскрытый Борисом, и велел ему остаться после уроков. Припертый к окну в коридоре (традиционное место безобедников), он рассказал о своем разговоре с матерью. Двойка нужна была в воспитательных целях. Я охотно выставил в дневник жирную единицу.

Назавтра, конечно, в школу пришла сама Зоя Антоновна. Ей в пору было надеть траур. Моя единица оказалась единственным горьким плодом на обеих ветвях генеалогического древа потомственных отличников Малининых и Савиных. Кажется, мы с Борькой пересолили. Но я твердо стоял на своем: отличник не тот, кто отличается только в учебе.

Савина сдалась. И на этот раз безотказно сработал индивидуальный подход. В результате школа получила не только великолепную портативную ширму с бархатной занавесью, но и талантливого артиста.

Продолжая свой жертвенный путь в искусство, Борька, не посоветовавшись ни с кем, остригся наголо и употребил собственный чуб на усы Коту в сапогах, роль которого он собирался вести. Задолго до премьеры он изводил нас кошачьим голосом, повторяя по всякому поводу и без него: «Клянусь сметаной!»

После спектакля Борька сделался кумиром первого этажа — малышей.

Борис сравнительно легко носил такую непосильную ношу, как бремя славы. Горохов с Васневым, пока ходили во вспомогательном составе труппы, рьяно выполняли обязанности рабочих сцены и осваивали технику изготовления кукол. Но на отрядную анкету «Кто есть кто?» отвечали: «Мы артисты».

Самолюбие Жени Шолоховой не могло, конечно, не уколоться о лавры, увенчавшие после премьеры чело кукольного режиссера Сережи Шатилова. В пику своему постоянному оппоненту она решила создать драматическую труппу. Но прежде Женя привела нас к выводу: для повышения творческого уровня актеров и культуры зрителей надо ходить в театр.

«В театр!» — таков был лозунг дня. Он обсуждался на летучке. Простым опросом было установлено, что добрая половина класса отродясь не бывала в храме Мельпомены. Идея культпохода, охватив класс, превратилась в неотвратимую силу, способную смести все преграды, кроме одной: деньги. Где взять денег на билеты? У матери можно попросить на завтрак, на книжки. Но просить на удовольствие — совместимо ли это с достоинством самостоятельного человека, особенно мужчины? Нет, конечно.