Похоже, что некоторое время его перестанут беспокоить, и поэтому он вынул из портфеля книгу, открыл ее на заложенной странице, устроился поудобнее и начал читать.

«И были ли в действительности эти прогулки по улицам с тихими автомобилями, воскресная утренняя тишина Тиргартена там, в далеком прошлом? Совершенно иная жизнь. Мороженное, вкус которого он никак не мог вспомнить. Теперь им приходится рвать крапиву и радоваться, найдя ее.

— Боже! — закричал он. — Когда же все это прекратится?

Огромные английские танки все шли и шли. Рухнуло еще одно здание, возможно, жилой дом, или фабрика, или школа — сейчас уже нельзя было разобрать: руины распадались на отдельные камни.

Ниже, под обломками, — еще одна горстка погребенных людей, которых ожидает немая кончина. Смерть равно простерлась повсюду, над еще живыми, ранеными, мертвыми, лежащими слоями и начинающими разлагаться. Смердящий, конвульсирующий труп Берлина, поднятые орудийные башни с выбитыми глазницами, которым суждено исчезнуть без всякого протеста, так же как и этим безымянным зданиям, некогда гордо воздвигнутым людьми.

Мальчик вдруг обнаружил, что руки его покрыты слоем чего–то серого: пеплом частично неорганического происхождения, а частично — от сожженного и просеянного венца творения. «Теперь все перемешалось», — понял мальчик и стер с руки налет. Больше он об этом не думал, другие мысли овладели им, если только можно было мыслить среди грохота снарядов и всех этих криков. Голод. Уже шесть дней он ничего не ел, кроме крапивы, и даже ее больше не осталось. Весь пустырь превратился в одну огромную воронку. На другом конце воронки показались изможденные фигуры, постояли, как и он, и так же молча исчезли. Старушка, из–под платка выбиваются седые пряди, в руке пустая корзинка. Однорукий мужчина с таким же пустым взглядом, как и его корзина. Девушка. Растаяли среди обрубков поваленных деревьев, где прятался Эрик.

А змея из танков все ползла и ползла.

— Она когда–нибудь кончится? — спросил мальчик, ни к кому не обращаясь. — И если да, то что же наступит после? Будут ли они набивать свои животы, эти…»

— Фрейер! Извините, что я оторвал вас. Только одно слово. — Пфердхоф заглянул в кабинет.

Рейсс вздрогнул и закрыл книгу.

— Да, пожалуйста.

«Как этот человек умеет писать, — Рейсс все еще находился во власти прочитанного. — Как он увлек меня! Падение Берлина перед англичанами так описано, как будто так оно и было на самом деле. Бррр… — Он содрогнулся. — Поразительную силу имеет литература, даже такая дешевая беллетристика, и не удивительно, что эта книга запрещена на территории Рейха. Я бы сам запретил ее. Напрасно я принялся за нее. Но теперь уже поздно жалеть, нужно докончить».

— Несколько моряков с немецкого судна просят встречи с вами… — услышал Рейсс голос секретаря.

— Да, да, — консул вприпрыжку подбежал к двери и вышел в приемную.

Там его ждали трое моряков в толстых серых свитерах, все с густыми светлыми волосами, волевыми лицами. Они немножко нервничали.

Рейсс поднял правую руку:

— Хайль Гитлер, — и дружески улыбнулся.

— Хайль Гитлер, — нестройно ответили моряки.

Они торопились показать документы.

После того как консул зарегистрировал их в книге посещений, он сразу поспешил обратно в кабинет.

Здесь, в одиночестве, он снова открыл свой экземпляр «Саранчи».

Глаза его случайно наткнулись на эпизод с Гитлером. Теперь Рейсс уже не мог оторваться; начав читать прямо с середины, чувствовал, как пылает затылок.

Как он понял, описывался суд над Гитлером после войны. О боже, Гитлер в руках союзников. Так же как и Геббельс, Геринг и все остальные. В Мюнхене. Очевидно, Гитлер отвечал американскому обвинителю.

«Казалось, дрожащее тело дернулось, голова поднялась. С губ сорвалась непрестанно сочащаяся слюна, раздался полулай, полушепот:

— Германия, я здесь…

Те, кто смотрел и слышал, вздрогнули и плотнее прижали наушники. Лица напряжены у всех: русских, англичан, американцев, немцев. «Да, — подумал Карл. — Вот от снова стоит здесь. Они победили нас и даже больше, чем победили. Они раздели догола этого «сверхчеловека», показав, кто он на самом деле. Только одно…»

— Фрейер!

Рейсс опять увидел в своем кабинете секретаря.

— Я занят, — бросил он сердито и захлопнул книгу. — Я в который раз пытаюсь прочесть эту книгу, ради бога!

Но все было тщетно. Он знал это.

— Еще одна шифровка из Берлина, — пояснил Пфердхоф. — Я заглянул в нее краем глаза, когда начали расшифровывать. Она имеет отношение к политической ситуации.

— Что же в ней говорится? — пробормотал Рейсс, досадливо потирая лоб.

— Доктор Геббельс неожиданно выступил по радио.

Секретарь еле сдерживал волнение.

— Предполагается, что мы должны обязательно добиться, чтобы текст его сообщения появился здесь в печати…

— Да, да, — согласился Рейсс, еле сдерживая нетерпение.