— Он, кажется, где–то здесь? — спросил Эд, снижая скорость.

Вокруг было оживленное уличное движение. Высокие дома загораживали небо.

— Наверное, лучше поставить машину здесь?

— Через пять кварталов, — бросил Фринк.

— Дай мне сигаретку с марихуаной, — попросил Эд. — Она мне поможет. Нужно немного успокоиться.

Фринк передал ему пачку «Небесной музыки». К этому сорту он пристрастился во время работы в корпорации Уиндема–Матсона.

«Уверен, что она живет с каким–нибудь парнем, — размышлял он, — спит с ним, как будто она его жена. Я помню Юлиану, иначе ей не выжить. Я знаю, что творится с нею, когда приходит ночь, когда становится холодно и темно и все сидят по домам. Возможно, что этот парень и неплохой, какой–нибудь застенчивый студент, которого она заарканила: она очень подходящая женщина для какого–нибудь желторотого парня, у которого не хватает смелости в обращении с женщинами. Она не грубая и не циничная. Она может дать ему немало хорошего. Я очень надеюсь, что этот ее парень не намного ее старше. Этого я не смог бы перенести. Знать, что она с каким–то опытным подлецом, У которого вечно из угла рта торчит зубочистка и который помыкает ей как хочет…»

Он почувствовал, что дышать стало тяжело. Представив себе какого–нибудь мясистого волосатого малого, который прижал Юлиану, сделав ее жизнь жалкой и несчастной, Френк расстроился.

«Я уверен, что в конце концов она кончит тем, что убьет себя, — подумал он. — У нее это на роду написано. Если она не найдет себе какого–нибудь подходящего мужчину, то есть нежного, чувствительного, доброго студента или аспиранта, который в состоянии оценить ее по достоинству. Я был для нее слишком груб. Однако я не такой уж плохой. Есть чертовски много мужчин хуже меня. Я всегда мог представить себе, чего она хочет, о чем она думает, когда она чувствует себя одинокой, когда ей худо, когда она угнетена и подавлена. Я тратил много времени, заботясь о ней и суетясь вокруг нее. Но этого оказалось недостаточно. Она заслуживала большего, она заслуживала многого».

— Стоп, — Эд нашел свободное место и дал задний ход, обернувшись через плечо.

— Послушай, — поинтересовался Фринк, — могу ли я послать парочку вещей своей жене?

— Я и не знал, что ты женат, — удивился Эд и, поглощенный парковкой машины, ответил, ему не задумываясь: — Конечно, если только они не из серебра.

Выключив двигатель, он заключил:

— Приехали.

Сделав несколько затяжек марихуаны, он погасил окурок о крыло автомобиля, уронив пепел на пол кабины.

— Пожелай мне удачи.

— Ни пуха ни пера, — проговорил Френк Фринк.

— К черту. О, смотри, здесь одно из этих японских «вака» — стихотворений на задней стороне пачки сигарет.

И Эд прочел стихотворение вслух, перекрывая гул уличного движения:

Услышав крик кукушки,

Я посмотрел в направлении,

Откуда пришел звук.

Что же я увидел?

Только бледную луну

На зардевшемся небе.

Затем он вернул пачку Фринку, хлопнув его по спине, улыбнулся, открыл дверцу, подхватил плетеную корзину и спрыгнул с подножки на тротуар.

— Я разрешаю тебе бросить в счетчик десятицентовик. — проронил он, отходя от машины.

Через мгновение фигура его исчезла среди прохожих.

«Юлиана…, Может быть, она так же одинока, как и я? — С этой мыслью Фринк вылез из пикапа и бросил десятицентовик в прорезь счетчика на стоянке. — Странно. Вся эта авантюра с ювелирным делом… А если ничего не получится? Если нас ждет неудача? Именно на это намекал оракул. Стенания, слезы, разбитые черепки. Человек должен смело встречать темные стороны своей жизни. На пути к могиле. Будь Юлиана здесь, все это не было бы так печально, было бы не так уж плохо. Я боюсь. А вдруг Эд ничего не продаст, вдруг нас засмеют? Что тогда?..»

***

На простыне, постеленной прямо на полу, повернувшись лицом к Джо Чинаделла, лежала Юлиана Фринк. В комнате было жарко от послеполуденного солнца. Их тела были покрыты испариной.

Джо не шевелился. Дыхание его стало спокойным, медленным, размеренным.

— Ну как на этот раз? — спросила она.

Он пробормотал, что все было о’кей.

«Я тоже так думаю, — решила Юлиана, — и могу об этом сказать».

Джо приподнялся.

— Ты встаешь? — Юлиана крепко стиснула его обеими руками. — Не надо. Еще.

— Тебе не нужно идти в зал?

«Я не собираюсь идти в зал, — убедила себя Юлиана. — Разве ты не понимаешь этого? Мы поедем куда–нибудь. Здесь больше оставаться нельзя. Это будет такое место, где мы еще не были. Самое время».

Джо отодвинулся, встал на колени, ее руки соскользнули с его спины. Потом она услышала, как он пошел, шлепая по полу босыми ногами, в ванную. Принимать душ, разумеется.

«Вот и все. Как было хорошо». — Юлиана вздохнула.

— Я слышу, ты стонешь, — раздался голос Джо из ванной. — Чувствуешь себя брошенной, да? Беспокойство, страх и подозрения относительно меня и всего мира?

Он на секунду показался в дверях ванной. С него капала мыльная пена, лицо его сияло.

— Ты бы хотела немного прокатиться?

Ее пульс участился.

— Куда?

— В какой–нибудь большой город. Как насчет Севера, в Денвер? Я вытащу тебя отсюда, куплю билеты в театр, пойдем в хороший ресторан, наймем такси, достанем тебе вечернее платье и все, что понадобиться. О’кей?

Она вряд ли могла поверить ему, но пыталась, старалась изо всех сил.

— Твой «студебеккер» потянет? — донесся голос Джо.