— Он точно мертв? — поинтересовался «живчик».

— Сердце насквозь. Пять статеров подождал — за Целителем не побежали. Не вернется он из долины Предков, Дохлый, — и протяжно заржал от своего удачного не его взгляд каламбура.

— Заткнись! — толстый, несмотря на внешнюю рыхлось, неуловимо прижался к Длинному и тот почувствовал на горле холодящую остроту стали.

Да, стали. Геянские кузнецы-оружейники часто использовали алхимические эликсиры и по «примитивным» технологиям получали из железа, а то и вовсе из дрянной руды, добротную сталь. Кстати, уголь практически не использовали, заменяя его специальными амулетами. Конечно, так поступали только известные и богатые мастера.

— Эй, ты чего, — просипел он, — я хотел сказать мертв он, Дохлый… — и снова каламбур. Теперь для Длинного совсем не смешной.

— Есть еще баба, — напомнил месхитинец, не убирая ножа.

— Все парни в степи и нам валить пора! Они долго ждать не станут, ты говорил о сорока талантах… — заупрямился «волк».

— Я от своей доли отказался — всё по-честному. Маг владеет «тропой». Ты понимаешь, что он нас везде найдет? Тебе и «волкам» хватит казны, посуды и амулетов. Или?..

— Хватит, хватит, Дохлый! — поспешил согласиться Длинный, — баба на людях всегда, а из лука в том квартале не развернешься! Может… — шумно сглотнул, — уберешь нож?

— Уберу. Только ответь мне, какие дарки надоумили вас бельё хватать и живых свидетелей оставлять?

— Малин это всё! Он с девкой дело имел. Она и наплела, что магу на деньги плевать, а людей он бережет, — снова шумно сглотнул и кадык прошёлся по лезвию, напоминая о хрупкости земного существования, — а-а-а…

— Белье, — напомнил «серьезный человек».

— На платье или простыне координаты записаны…

— Ба-ра-ны, — презрительно сказал Дохлый и, чиркнув острейшим лезвием по горлу, ловко отскочил. Ни одна капля крови на него не попала. — Убрал я нож, Длинный… теперь ты мой тёзка, — приговорил он, глядя на хрипящее извивающееся тело. — Зря я сам подводил молодого к бабе… я тоже дурак, Длинный. Если тебя это утешит, — развернулся и спокойно пошел прочь.

Адыгей не стал тянуть время и сразу после беседы с Русом направился на поиски, которые привели его на местный рынок. Пришел не абы зачем, а познакомиться с симпатичной девушкой — Сирилгин. Она не чинилась, не посылала младших сестер, а ходила сама. Ей нравилось бывать на людях. Покрасоваться в обновках, поболтать-посплетничать, на людей посмотреть и себя показать. Полгода, как «разбогатела», а до сих пор не могла успокоиться. Ловила завистливые, а порой и презрительные взгляды старых знакомых и не могла нарадоваться. Особенно тогда, когда замечала, как завистливо-презрительная гримаса перетекала в подобострастную, стоит только обратить внимание на эту торговку. Сирилгин подходила к ней и скромно-невинным голосом спрашивала:

— Хороша ли у тебя капуста (хлеб, зелень, мясо, мука…), уважаемая… — далее следовало имя пожилой женщины, давно знавшей её матушку, а то и помнившей отца. Вежливо слушала ответ, расхваливающий товар и саму Сирилгин со всеми её родственниками, торговалась и… зависело от настроения, но предпочитала покупать именно у таких особ, злостных «борцов за моральный облик».

— Ой, простите, уважаемая, — скромно одетый, но явно состоятельный молодой человек извинился с обезоруживающей улыбкой. Он случайно толкнул Сирилгин с полупустой корзиной, из которой, тем не менее, посыпались покупки. В такой толчее это неудивительно.

— Расступитесь, уважаемые, растопчите продукты! — командовал он, ловко прикрывая и девушку, и рассыпанные овощи, — видят боги, я не хотел! — еще раз извинился перед Сирилгин и первый бросился собирать упавшую зелень.

Через несколько ударов сердца к нему присоединилась и сама девушка, проглотив готовое сорваться с языка ругательство. Очень искренне, ловко и напористо повел себя парень — купец средней руки. Её не обманешь! Из-под простой летней куртки выглядывал краешек дорогой шелковой нижней туники, обычные на вид сапоги были пошиты из кожи Бегунка [32] — стоили пять гект, не меньше! Что он забыл на этом базаре для небогатых гончаров, где из достопримечательностей можно отметить только вкусные ароматы простых, но всегда свежих продуктов с окрестных садов-огородов, она не задумалась.

— Адыгей, — скромно представился он, протягивая «невесте с приданным» её же корзину. Кстати, когда он говорил «видят боги, я не хотел», то мысленно добавлял: «Трясти корзину», — истинную правду. С Богами лучше не связываться, даже есть почитаешь Предков.

— Сирилгин, — не мене скромно, потупив глазки, представилась она в ответ и добавила, — не стоило мне помогать, мне неудобно…

— Что ты, уважаемая Сирилгин, я виноват. Это мне ужасно неловко. Хочешь, я помогу тебе понести корзину? Такая толчея… провожу до выхода. Или ты не все еще купила?

— Нет, нет, я как раз собиралась домой… Адыгей, — и самую чуточку стрельнула глазками, в рамках дозволенного воспитанной девушке. На самом деле хотела купить еще кувшин молока и… забыла, но еще что-то задумывала.

Купец вел её за собой, держа за руку и умело лавируя между людьми, а когда надо, отгонял неповоротливых субъектов шутливыми замечаниями. Но все равно, до выхода добирались медленно. За это время Сирилгин успела узнать, что он недавно приехал в Эолгул, на рынок забрел по незнанию, занимается торговлей. Правда, не расслышала чем. Сама она, как и положено порядочной девице, скромно молчала, изредка отвечая на прямые вопросы невинного характера. Интерес к парню рос. Теперь не только из-за предполагаемого богатства, но и… трудно определить. Веяло от него какой-то веселой бесшабашностью и в то же время расчетливой уверенностью и страстью. Чем-то неуловимым он напоминал Руса. И ей не приходило в голову, как такой ловкий парень мог налететь на неё случайно.