На подъем по спирали до необходимой высоты потребовался час. Эрик коротал время за проверкой оборудования. Тэггарт просто спокойно сидел на своем месте, играя в симулятор по­лета на приставке «Game Воу».

Они на десять минут опережали график Эрика, и самолет лениво выписывал восьмерки в небе. Высоко над ними с нево­образимой скоростью мчался советский спутник. В отличие от «Шаттла» или Международной космической станции, дви­гавшихся по кругу параллельно экватору, орбитальный балли­стический снаряд несся над Землей от полюса к полюсу. Таким образом, он фактически перекрывал всю земную поверхность раз в две недели вследствие вращения планеты вокруг оси. Сей­час он был над Вайомингом, летя со скоростью около пяти миль в секунду. Находясь на этой орбитальной траектории, он должен был пролететь над островом Эос лишь неделю спустя, поэтому Эрику предстояло послать сигнал, который соответствующим образом перенаправил бы маневровые двигатели снаряда и из­менил траекторию движения. Если все пойдет согласно пла­ну, советский спутник окажется в пределах дальности запуска вольфрамового стержня менее чем через восемь часов.

— Подходим к Т минус одна минута, — донесся до Эрика голос Баттерфилда. — На приборной зеленый.

— Вас понял. Шестьдесят секунд.

Таймер на пульте Эрика начал обратный отсчет, а цифровой указатель скорости на приборной доске залип на четырехстах милях в час.

— Тридцать секунд… Десять… Пять, четыре, три, два, один. Отделение.

Пилот на борту авиаматки нажал на рычаг, и космический самолет, отделившись от брюха носителя, на несколько секунд оказался в свободном падении для достижения необходимого расстояния от «Кенги» до того, как Тэггарт запустит ЖРД-ракеты.

Эрику показалось, будто все его органы чувств одновремен­но подверглись атаке. Рев двигателя по громкости сравнялся с мощнейшим водопадом, грудь ощутимо стиснула некая сила. Вибрация корпуса вынудила его сжать подлокотник кресла, другая сила будто здоровенным кулачищем отбросила его на­зад, вжав в спинку. Все внутри жутко колотилось, и Эрик не мог отделаться от ощущения, что снаружи его натирают наждаком. От выброса в кровь сверхдоз адреналина пересохло во рту. Со­средоточив внимание на указателе скорости, он понимал, что лишь секунды отделяют их от звукового барьера.

Когда Тэггарт задрал нос машины еще выше, вжатому в кресло перегрузкой Эрику показалось, что машина вот-вот разлетится на части. И тут они прорвались через звуковой ба­рьер. Вибрация заметно снизилась, двигатель уже не ревел так исступленно, но каждой клеточкой тела Эрик ощущал, что они несутся с неистовой скоростью.

Уже минуту спустя они забрались выше, чем на сто тысяч футов, и Эрик наконец сообразил, что вот тут-то и начинается его персональный полет. Сердце уже не колотилось как беше­ное, и он с наслаждением отдался грубой мощи космического самолета.

Если верить указателю скорости, они шли на двух тысячах миль в час, и скорость непрерывно росла. Бросив взгляд через плечо, Эрик заметил, как стремительно темнеет небо по мере того, как они забираются все выше и выше. И будто по волшеб­ству стали зажигаться звезды — сначала едва заметно, потом четче, ярче. Он никогда еще не видел столько звезд, и таких крупных. Здесь они уже не мерцали как на земле — атмосфера не та. Свет их был устойчив, а число постоянно росло, и Эрику стало казаться, что космос сотворен из света, а не из тьмы. Они были так близко, совсем рядом, казалось, протяни руку — и кос­нешься их.

Индикатор перед глазами внезапно вспыхнул красным. Неужели целых четыре минуты пролетели так быстро? Пре­одолевая перегрузки, Эрик потянулся к ноутбуку.

—Десять секунд, — передал он на частоте, контролируемой «Орегоном».

Если Хали и ответил, голос его потонул в реве двигателя.

Высотомер бешено вертелся, отсчитывая футы спуска, циф­ры сливались в полосу. Они отмахали триста девяносто четыре тысячи футов, когда свет сменился на желтый, и за миновав­шие пять секунд одолели еще целую милю. Цвет индикаторной лампочки сменился на зеленый, когда они миновали отметку в четыреста тысяч футов.

Эрик набил команду, когда двигатель ракеты сожрал послед­ние капли топлива и циклонные насосы стихли. Сковывавшие его по рукам и ногам силы перегрузки внезапно исчезли, от на­ступившей тишины звенело в ушах. Они вошли в невесомость. Эрику не раз приходилось испытывать подобное чувство на аме­риканских горках, но сейчас это было нечто другое. Они при­близились к самому краю космоса, это были уже не доступные и в наземных условиях краткие потери веса, а самая настоящая невесомость — они оказались почти вне досягаемости земного притяжения.

Джек Тэггарт включил устройства, поднимавшие крыло иод углом к фюзеляжу. Это увеличило лобовое сопротивление и придало новую динамику, что обеспечило машине невероят­ную устойчивость, когда она перешла в постепенное скольжение к аэродрому под Монахензу в Техасе.

—Ну и как? — поинтересовался Тэггарт.

—Минутку.

Тэггарту показалось, Эрик не в себе, но, обернувшись, он увидел, как тот сосредоточил внимание на компьютере. Боже, этого ребенка только что прокатили, как никогда в жизни, а он, не успев опомниться, сразу же с головой ушел в работу. Тэггарта восхитила самоотдача молодого человека.