Жаль, а она уже думала, что наконец-то нашла себе подругу. Но это, похоже, было большой ошибкой.

— Да ты что, совсем с ума сошел? Ты совсем потерял разум? Нери, у меня это не укладывается в голове!

Когда Нери вернулся домой, то сразу же рассказал Габриэлле, что был у синьоры в усадьбе и у него сложилось впечатление, что там действительно все в порядке. Однако его все же мучила совесть, что он не потребовал документы у мужчины в Ла Рочче, поэтому он, чтобы отвлечь Габриэллу, пересказал ей весь разговор так детально и подробно, как только мог. И был очень горд тем, что ему удалось сделать это почти слово в слово.

Габриэлла даже не спросила о документах, а сразу же вышла из себя настолько, что принялась орать на него. Ее лицо побагровело, и она лупила ладонью по столу так, что самой стало больно.

Нери совсем растерялся, не понимая, в чем же он провинился.

— Каким же нужно быть дураком, — кричала Габриэлла, — чтобы упомянуть обо всем, что я тебе рассказала?! Магда доверилась мне, а ты выбалтываешь все, как будто текст нашего разговора написан огромными буквами на стене каждого дома! О чем ты думал, а? Наверное, вообще ни о чем!

Нери побагровел не меньше, чем жена. От стыда и злости.

— Почему? Это же никакая не тайна, Габриэлла! Синьор Тилльманн не помнил номера мобильного телефона своей жены. Ну и что? Я что, не должен был спрашивать его об этом? И он там заболел. Моей обязанностью было спросить, чем он болел! Кто не спрашивает, тому и не ответят!

Габриэлла пришла в отчаяние. Она бессильно опустилась на стул и закрыла лицо руками.

— Нери, — выдохнула она, — ты что, действительно ничего не понимаешь? Магда не знает, что я твоя жена. Она будет думать, что все, что она доверила мне, я тут же сообщила в полицию. Разве можно так делать? Теперь я больше никогда ничего от нее не узнаю! Из-за твоей просто фантастической тактики ведения беседы, мой дорогой, наш источник информации иссяк, а как далеко ты продвинешься со своими расследованиями и допросами, мы уже знаем.

До Нери постепенно дошло, что он наделал. Он снова опростоволосился, и Габриэлла полностью права. Вопросы, которые он задавал Магде и ее мужу, были совершенно непродуманными. В конце концов, он же не ясновидящий. Он выболтал, так сказать, внутрипроизводственные тайны.

— Я могу получать информацию откуда угодно, — попытался выкрутиться Нери. — От Рафаэллы, от Маргитты, от Эмилио. Они все любят поболтать.

— Конечно, я же не обязательно должна была тут же побежать к тебе и выложить все, что знаю. Это так. Но теперь я в глазах Магды человек, который не умеет держать язык за зубами. По отношению к кому бы то ни было. И это уже ясно. Поэтому она мне больше никогда ничего не скажет. Сердечное спасибо тебе за это!

«Похоже, мы снова добрались до уровня, когда она начинает проявлять сарказм, — подумал Нери. — Мне пора уйти, или скандал разгорится с новой силой».

— Милая, — промурлыкал он, — не волнуйся. Не стоит. Возможно, у меня сегодня не самый лучший день, такое может быть… Но это не имеет значения, потому что, как я тебе уже сказал и как всегда знал, уголовного дела не существует. Муж вернулся, и на этом конец. Мы можем все это забыть.

— Похоже, что даже если я в сотый раз попытаюсь объяснить тебе, в чем ты не прав, толку от этого не будет. Уголовное дело существует. Все сигналы тревоги мигают. И не только это: со вчерашнего дня я даже слышу вой сирены. Но ты же мне не веришь! Ну и сиди в своей конторе и ковыряйся в носу. — Габриэлла говорила тихо, а это было опасно. — Мне все это уже надоело, Нери. Я не буду больше сидеть в этом доме, в этом городишке, в этой провинции и наслаждаться видом сотен тысяч подсолнухов, которые цветут две недели, а потом опускают головы! У меня больше нет сил! Я не могу видеть, как ты тычешься носом, словно слепой котенок, и упускаешь один шанс за другим. Даже если у тебя перед глазами кого-то зарежут, ты этого не заметишь, потому что убийца, вонзая нож, любезно скажет: «Salve!» [47] Ты ничего не замечаешь, Нери! У тебя абсолютно нет воображения, а без этого дара в полиции делать нечего. Извини, но так получается.

— По-моему, ты зашла слишком далеко.

— Может быть.

— И что ты собираешься делать?

— Еще не знаю. — Габриэлла убрала волосы со лба. — Думаю, что схожу в кино. Еда в холодильнике, можешь разогреть. Желаю тебе чудесного вечера.

В страшной тоске Нери смотрел ей вслед. Сегодня вечером она впервые произнесла слова, которых он всегда боялся: «У меня больше нет сил!»

А завтра она, наверное, скажет: «Я бросаю тебя и возвращаюсь в Рим». И тогда все будет закончено.

Магда закричала.

Лукас вскочил с постели. У него сразу закружилась голова, и он несколько секунд не мог сообразить, где находится. Вокруг все плыло, и он слышал только этот душераздирающий крик.

Он включил настольную лампу-ночник, и она перестала кричать. Ее лицо было мокрым от пота, а простыня, которой она укрывалась, скомканная, лежала в ногах. Магда смотрела на него исполненным страха взглядом.

— Что случилось? — прошептал он. — Что тебе приснилось?

Она молчала, дрожа всем телом, и он обнял ее.

— Все хорошо, Магда. Все в порядке. Я здесь, успокойся.

Магда вздохнула и прижалась к нему.

— Мне приснилось, что я убила тебя, — всхлипнула она. — Убила и закопала. И тебя сожрали дикие свиньи.

Он крепче прижал ее к себе.

— Спи спокойно, это всего лишь кошмар, на самом деле ничего не случилось.

Магда глубоко вздохнула, снова откинулась на подушку и через несколько минут заснула. Лукас еще долго смотрел на нее. Страх, словно раскаленный нож, засел в его теле.