Саша кивнула, соглашаясь. Она была еще очень слаба, и ей сильнее, чем когда-либо, хотелось настоящего домашнего тепла и ласки.

– До двух лет детки не помнят ничего. Может, мы с Настюшей хотя бы несколько дней в неделю будем жить у моих? Очень хочется к маме, прямо сейчас.

– Знаешь, сначала вернемся, чтобы все увидели вас, а потом… короче, я разрешаю!

– Спасибо!

– Теперь, как очухаешься, мальчика будем делать! – новоявленный отец был полон планов.

Саша благоразумно промолчала, думая о тех счастливых днях, которые она проведет с Павликом и мамой. Ей стало так спокойно!

– Кормить будете? – заглянула в палату круглолицая, улыбчивая медсестра.

Саша закивала, собираясь сказать, что молоко уже пришло, но неожиданно услышала резкий, категоричный голос Юрия:

– Нет. Мы решили, что искусственное вскармливание лучше.

Саша растерянно захлопала глазами. Когда был маленьким Павлик, кормление всегда доставляло ей особенное удовольствие. Такая горячая волна ни с чем не сравнимой любви и нежности захлестывала ее, когда сын, раскрыв ротик, тыкался крошечным личиком в грудь, ища сосок, а отыскав, начинал самозабвенно чмокать губками. Именно тогда Саша понимала, какое это счастье – быть матерью.

– Я бы…

– Мы так решили! – жестко повторил Юрий.

Девочку унесли на кормление.

– Послушай, Саша! Онаникогда бы не портила грудь ради ребенка.

– Но ведь отец не увидит меня голую!

– Зато прислуга расскажет, вернее, доложит ему обо всем!

…Неожиданно после рождения Анастасии в доме среди слуг у Саши появилась подруга. Это была тридцатидевятилетняя женщина, домоправительница Елена Викторовна. Выяснилось, что за сухой, невыразительной внешностью скрыта тонкая, отзывчивая душа. Впоследствии Елена Викторовна рассказала Саше, что ее дочь умерла в восемь лет от лейкоза. С мужем женщина развелась, когда девочке было три года. Много лет назад Елена Викторовна работала переводчицей. А после перестройки, когда жизнь в России перевернулась с ног на голову, вынуждена была оставить любимую профессию. Сначала она устроилась на должность домоправительницы у отца Александры Степановны, а потом, когда та вышла замуж, отправилась вслед за хозяйкой.

Конечно, Елена Викторовна поняла, что из Киева с Юрием приехала другая женщина, но домоправительнице нужна была хорошая работа, как и другим, служащим в этом доме. Потому, если кто-то и догадался о подмене хозяйки, то все молчали. Юрий хорошо платил, а после приезда Саши увеличил всем оклад. Когда Саша вернулась домой с Настенькой, Елена Викторовна окончательно оттаяла. Она обняла Сашу и поцеловала.

– Поздравляю вас! Если что-то понадобится, я готова все время – двадцать четыре часа в сутки!

Конечно, Саша была очень растрогана этим порывом, но даже не предполагала, что житейский опыт и знания Елены Викторовны действительно ей помогут.

Когда Насте исполнилось восемь месяцев, у нее случился ложный круп. Няня, сама Саша и все остальные в доме растерялись. Ребенок начал синеть и задыхаться. Только Елена Викторовна не поддалась всеобщей панике. Она взяла девочку на руки, подошла к окну и распахнула его настежь. Холодный ночной воздух спас ребенка. Потом приехала «Скорая»…

Когда опасность миновала, Саша, шатающаяся от усталости и пережитого волнения, подошла к Елене Викторовне и крепко ее обняла.

– Спасибо!

– Я свою дочь не спасла…

Они проговорили всю ночь. Елена рассказала о своей жизни, Саша тоже открылась новой подруге.

– У нас с тобой много общего. – Женщины перешли на «ты».

– Что именно? – удивилась Саша.

– Мы обе живем чужими жизнями. Я – вашей, а ты – жизнью Александры Степановны.

С тех пор тайн у Саши от Лены не было, и это скрашивало ее одинокую, несмотря на появление дочери, жизнь. Именно Лена разворошила воспоминания о Давиде, а однажды сказала:

– Ты до сих пор любишь этого человека, Сашенька. Найди его!

– Он в тюрьме, Лена.

– Не факт. За любовь надо бороться.

– Поздно. Юра не позволит мне этого сделать… Он теперь легко может манипулировать мной. У нас ведь дочь.

– Ну а если все-таки попытаться? Знаешь, подруга, живем один раз!

– Нет, мой папа говорил: «Умираем один раз, а живем каждый день!»

Но мысли о Давиде по-прежнему грызли Сашу, как черви сладкую, переспевшую грушу. И однажды она решилась позвонить Толику.

– Привет, Анатолий! Не узнал меня? Я… Саша.

– Здравствуйте! – Саша почувствовала, что он не хочет с ней говорить.

– Я не вовремя?

– Да!

– Понимаю. Не буду вас отвлекать, скажите только, Давид здоров?

– Да, – на другом конце провода положили трубку.