Декларирование коммунистами достаточно либеральной позиции в вопросе о национальной культуре создало предпосылки для того, чтобы бурятская интеллигенция сконцентрировала свои творческие усилия на разработке механизмов воспроизводства и функционирования этнической культуры в ущерб (к разочарованию партии) интегративному моменту, предполагавшему культурное развитие бурят в общесоветском контексте. Эта тенденция ярко проявилась в ходе работы первого культурно-национального совещания, на котором была выработана достаточно последовательная программа «культурно-национального строительства», ориентированная на как можно более полное «сохранение» элемента традиционности в формируемой (то есть конструируемой) новой «социалистической» культуре бурят.

Одним из важнейших элементов концепции «культурно-национального строительства» стала радикальная языковая реформа, предполагавшая создание общего для всех территориально-племенных групп бурят-монгольского литературного языка и новой письменности. С помощью реформы намечалось, во-первых, реализовать («сохранить») языковое единство с остальным монгольским миром, во-вторых, добиться консолидации и возрождения бурятского этноса в целом и, в-третьих, модернизировать языковую культуру бурят в соответствии с требованиями современности. В качестве аксиомы брался тезис о том, что «монгольские племена, пережив много исторических эпох, сохранили в главной своей части национальный язык, единство которого удержалось только в письменном виде» [685] . Поэтому, утверждали участники совещания, «объединение и сохранение монгольской нации осуществится только на почве единого письменного языка…» [686] , а «вопрос о повышении квалификации языковой культуры… должен быть поставлен и разрешен… в масштабе общемонгольском» [687] .

В резолюции по докладам «Монгольская письменность как орудие культурного строительства Бурятии» и «Вопросы повышения квалификации монгольской языковой культуры» говорилось: «Отрыв языковой культуры бурят-монгольского народа от остальных монгольских племен путем создания какой-либо самостоятельной бурят-монгольской письменности считать совершенно недопустимым» [688] . Исходя из этого, совещание считало «необходимым сохранение монгольской национальной письменности во всей ее силе» и постановило «в целях объединения существующих у бурят-монгольского народа различных наречий и выработки литературного языка признать необходимым взять за основу в деле дальнейшего развития бурят-монгольской языковой культуры халха-монгольское наречие с охватом всего лексического состава нынешнего литературного монгольского языка и главнейших живых наречий монгольских племен» [689] .

В вопросе о языковой консолидации бурятского этноса совещание исходило из тех соображений, что «ни единство происхождения, ни антропологическое родство людей не могут быть определителями национальности, если нет наличия единства языковой культуры», которая, по существу, является «основным определителем национальности или народности…» [690] . Таким образом, степень консолидированности этнической общности «определяется достижением единой языковой культуры» [691] , которая, в свою очередь, выражается в «форме общего литературного языка, когда он становится основным орудием всех членов данной национальности в деле их повседневных общений» [692] . Следовательно, «…без реализации родного языка и его письменности, то есть всего того, что называется языковой культурой, не будет… возрождения бурят-монголов как этнической единицы…» [693] . Данная проблема признавалась настолько важной, что ее было предложено «выдвинуть в республиканском масштабе как особую политику, политику языковую. Только таким путем мы сможем… вывести их (бурят-монголов) на верный путь национально-языковой консолидации» [694] .

С другой стороны, в условиях набиравшего силу процесса культурно-политической модернизации все отчетливее обнаруживалась неприспособленность монгольского письма к запросам современной жизни, и бурятская интеллектуальная элита задумалась о возможных путях изменения языковой политики. Наиболее четко сформулировал эту проблему Б.Б. Барадин, который отмечал, что «несовершенства монгольского письма… ощущаются особенно в последнее время, когда монгольские племена, получившие политическую свободу, стали лицом к лицу с новой культурой, интенсивно идущей из Европы в Азию через СССР» [695] . «Новое культурно-национальное строительство бурят-монголов, – развивает он свою мысль несколько позже, – прежде всего, поведет к сильнейшей интенсификации усвоения интернациональной культуры…» [696] , в ходе которой «придется столкнуться с непреодолимой технической трудностью в деле применения родного языка и письма…» [697] . Это произойдет неизбежно, поскольку письменность бурят «благодаря ее архаичности и неприспособленности к современной культуре» механически лишает их «возможности использовать в полной мере все культурные функции своего языка» [698] . Эти моменты сделали «актуальным вопрос об усовершенствовании письма» [699] , «о введении интернационального алфавита…» [700] .

Для решения проблемы была предложена программа модернизации бурятского языка, подразумевавшая «применение к этой архаической языковой культуре новейших достижений лингвистики и техники письма (ручного, машинного и печатного)…» [701] . Согласно этой программе планировались активизация деятельности по изданию «учебной и политико-просветительной литературы… газет и журналов», «переход всех просветительных и проч. учреждений на новый язык и письмо…» [702] . Предполагалась также «организация научно-исследовательского института монгольского языкознания, в задачу которого входят: содействие к дальнейшему повышению квалификации языковой и других этнических культур монгольских племен…», подготовка «педагогов-преподавателей ново-литературного языка и национального искусства… профессиональных деятелей национального искусства – работников политпросвета… газетных работников…» [703] .

Иными словами, выдвигался проект создания единого информационного пространства, которое с высокой степенью интенсивности охватило бы весь бурятский этнос и стало бы базисом для достижения всеобъемлющего культурно-языкового континуума. Действительно, осуществление такого проекта привело бы к «общедоступности языка для широкой массы и возможности широкого распространения грамотности и просвещения и реализации языка во всей области культурной жизни народа» [704] . Фактически, подобный проект был направлен на создание того, что Б. Андерсон обозначил как «воображаемое сообщество» и без чего невозможно возникновение общности, претендующей на статус «нации» [705] .

Итак, в концепции нациестроительства бурятскому (бурятмонгольскому) языку придавалось особое значение, поскольку он мог выступать, с одной стороны, как реальный механизм консолидации в единое культурно-языковое целое несколько различающихся между собой бурятских этнотерриториальных групп и, с другой, как важнейший символ общей этнической идентичности бурят. Причем эта идентичность мыслилась бурятскими интеллектуалами как неотъемлемая, хотя и автономная, часть более высокого общемонгольского уровня идентичности.