Существование этих злобных, рвущихся с цепи профашистских националистических сил нельзя было сбрасывать со счетов. И еще 12 мая ЦК ВКП(б) и СНК СССР приняли постановление, проект которого был согласован с секретарем ЦК КП(б) Литвы Снечкусом. В нем, в частности, говорилось:

«В связи с наличием в Литовской, Латвийской и Эстонской ССР значительного количества бывших членов различных контрреволюционных националистических партий, бывших полицейских, жандармов, помещиков, фабрикантов, крупных чиновников бывшего государственного аппарата Литвы, Латвии и Эстонии и других лиц, ведущих подрывную антисоветскую работу и используемых иностранными разведками в шпионских целях, ЦК ВКП(б) и СНК СССР постановляют:

Разрешить НКГБ и НКВД Литовской, Латвийской и Эстонской ССР арестовать… и отправить в лагеря на срок от 5 до 8 лет и после отбытия в лагерях сослать на поселение в отдаленной местности на 20 лет следующие категории лиц… Операцию по арестам и высылке… окончить в трехдневный срок».

Это была важная профилактическая мера. О том, что такая акция была необходима, свидетельствует информация, поступившая 19 мая от лондонской резидентуры НКГБ. Опираясь на сведения британской разведки, она сообщала: «…В продвижение возможной атаки на Россию проводятся различные мероприятия по организации беспорядков на Украине и в балтийских странах с тем, чтобы оттуда могли последовать обращения к немцам о помощи. Один из сотрудников Гиммлера заявил, что… немецкий план будет (включать):

1. Быстрый захват Москвы и создание там нового правительства.

2. Организацию этим новым правительством гражданской войны против большевиков при материальной помощи немцев.

3. Создание национальных правительств на Украине, в Белоруссии и в балтийских странах…» [35]

Действительно, 21 мая германская военная разведка выпустила секретный документ, в котором сообщалось о завершении подготовки военного восстания против Советской власти.

В нем отмечалось: «Восстания в странах Прибалтики подготовлены, и на них можно положиться. Подпольное повстанческое движение в своем развитии прогрессировало настолько, что доставляет известные трудности удерживать их участников от преждевременных акций.

Им направлено распоряжение начать действия, когда немецкие войска, продвигаясь вперед, приблизятся к соответствующей местности, с тем чтобы русские войска не могли участников восстания обезвредить».

Но такой замысел развития не получил. Уже на следующий день органы НКВД начали новую чистку западных регионов. В ночь на 22 мая началась депортация социально опасных элементов из Западной Украины, в ночь на 13 июня – из Молдавии, Черновицкой и Измаильской областей Украины. На следующий день выселили «нежелательные элементы» из Литвы, Латвии и Эстонии, в ночь с 19 на 20 июня – из Западной Белоруссии.

В числе депортированных, отправляемых на Восток, был польский еврей-сионист, бежавший из Варшавы в Вильнюс, Израиль Бегин. Он писал: «Но в пути мы часто встречали и совсем другие поезда. Из-за них нам нередко приходилось простаивать много часов… Один поезд проносился за другим, и все в направлении, противоположном нашему, – на Запад.

«Что это? Что это? – спрашивали мы друг друга при виде переполненных солдатами и груженных боеприпасами поездов. – Неужели объявлена всеобщая мобилизация? Может быть, мы являемся свидетелями прямой подготовки к войне?»

Да, это тоже являлось подготовкой к войне. И позже депортированные «всю оставшуюся жизнь славили товарища Сталина, «эвакуировавшего» их на Восток и спасшего от фашистских убийц».

Не может быть сомнений в том, что Сталин ожидал нападения. О подготовке к нему говорило все, и это можно проследить шаг за шагом. И хотя он всеми средствами стремился оттянуть войну, он не боялся Гитлера. Сталин прекрасно знал, что Красная Армия превосходит германскую как по численности состава, так и по количеству танков, самолетов, артиллерии и минометов. Они не уступали по качеству вооружению потенциального противника. Он был уверен, что по первому сигналу боевой тревоги армия стойко встретит врага и даст ему достойный отпор.

Однако повторим, что в концепции «упреждающего удара» существовало слабое звено. В системе уравнений высшей политики, где в формуле войны ни одна из множества величин не была достаточно определенной, Сталин знал главное.

Трезвый учет политических интересов не исключал возможность, что в случае «упреждающего удара» по Германии Советский Союз в глазах всего мира будет рассматриваться как агрессор. Сталин не мог не учитывать такого оборота событий. Было не исключено, что в случае такого удара весь «цивилизованный» мир мог встать на сторону Гитлера.

И если до определенного времени еще могли существовать какие-то сомнения, то после перелета Гесса в Англию для Сталина стало совершенно ясно, что немцы вербуют англичан в союзники против СССР. Его уверенность в этом подтверждало сообщение разведки от «22 мая 1941, б/н»: «Во время бесед офицеров английской военной разведки с Гессом Гесс утверждал, что он прибыл в Англию для заключения компромиссного мира, который должен приостановить увеличивающееся истощение обеих воюющих стран и предотвратить окончательное уничтожение Британской империи как стабилизирующей силы…