После него осталось одно огромное расплывчатое пятно, полное вопросов, но кое-что, по мнению Кирилла, не подлежало сомнению. Решетка сознания. Существует огромное, не поддающееся определению целое, что создается всеми. А потом этот маятник, запущенный нами, возвращается и лупит нас же по голове. Вот и пресловутое развитие «по спирали». И качается все быстрей и быстрей…

Кирилл сморщился от надоедливого попискивания в правом ухе.

– Лен, давай про Лиснера потом? Мне надо ответить.

– Вызов?

– Да, минутку… Знаешь что, здесь так людно… раздражает… давай пойдем к озеру? Оно еще на месте?

Лена с готовностью кивнула, поднимаясь, и Кирилл включился.

– Ого… Извини, здесь не на минутку. Но пока дойдем, я справлюсь. Надеюсь.

Она еще раз кивнула. Не удержавшись, взглянула на его «эску», деликатно отвернулась, но когда Кирилл развернул панель в терминал, спутница нерешительно замедлила шаг.

– Кир, что за спешка! Я спокойно могу подождать.

Он машинально выдал ей очередное «все нормально», прислушиваясь к голосу Стэна, но даже не подумал остановиться. Аллея быстро переполнялась народом, стекавшимся, наверно, на какой-то детский праздник, судя по обилию детей, игрушек, ярких объемных фан-проекций, плывущих над головами, и прочей атрибутики веселья. Надо отсюда поскорее выбираться, а то можно застрять надолго.

Стэн обладал потрясающей способностью включаться в самый неподходящий момент и проделывать это на сумасшедшей скорости. Но он не мог работать иначе: между внезапными приступами вдохновения он ныл, хандрил и брыкался, зато когда «накатывало», то доставал Кирилла отовсюду и ночью и днем, требовал все и сразу. Тот спокойно мирился, за десяток лет он разучился из-за этого досадовать, привык к захлебывающимся скороговоркам, даже радовался им, предвкушая у Стэна новое озарение.

Не все же идут вперед методично, шаг за шагом. Партнер Кирилла прыгал со ступеньки на ступеньку, поочередно провозглашая то свою полнейшую бездарность, то бесконечную гениальность. Сегодня ожидался очень большой прорыв – Кириллу приходилось несколько раз тормозить нетерпеливого собеседника, на ходу его пальцы не успевали листать и перекидывать нужную инфу.

Бывшая одноклассница завороженно следила за «эской», плывущей перед ними по воздуху, и Кирилл поздравил себя с тем, что Стэну не пришло в голову проявиться на полчаса раньше. Супердорогую новинку с демонстрацией тоже включили бы в перечень его прегрешений, а Лене и так придется заглаживать свою попытку наладить отношения.

На самом же деле техноэстетика – это совсем не его, техномания – еще того меньше, просто часто приходится работать буквально на ходу. Пришлось долго ждать, пока наконец сделают фантомную сенсорную панель «без привязки», и теперь он наслаждался удобством, абсолютной мобильностью, не затекающей кистью и, если угодно, свободой.

– Все. Офлайн, – скомандовал он, панелька схлопнулась и исчезла. – Ого, мы почти пришли.

Лена промолчала. Кирилл демонстративно потянулся к запястью и отключился совсем, хотя мог ограничиться голосом. Пусть Стэн разгребает то, что получил, хватит с него. После этой прогулки почти плечом к плечу он понял, что Лена догнала его не извиняться. Ей важно что-то узнать, а может, просто услышать. Вызов спугнул ее, а следующий окончательно отобьет желание просить у него помощи. Кирилл внутренне собрался: из-за Стэна он отвлекся, умудрился ненадолго потерять контроль и тут же «поплыл», невольно втираясь в чужое пространство.

Словами надо разговаривать, словами. Пусть скажет сама, что ей нужно.

Но Лена, в противоположность, совсем потеряла нить и героически пыталась держаться естественно. Принялась расспрашивать, как работает новая «эска», и Кирилл подыграл, вытянул руку, с видимой охотой демонстрируя девайс на запястье, пустился в многословные объяснения.

– А тут, – она дотронулась до своего уха, – у тебя импланты?

– По-моему, это лишнее. Имплантами я себя натыкать еще успею. Вживил под кожу. – Кирилл усмехнулся. – Не ищи, они очень маленькие, снаружи незаметно. Если честно – очень удобно, я сам даже не думал. Присоски я почему-то постоянно терял, почти каждый день.

– Мне кажется, это не намного лучше имплантов.

– Лена, ты же врач, да еще кардиолог. В вашей области импланты – просто панацея.

– Да, именно. – Она помрачнела.

– Думаешь, это плохо?

Лена нехотя пожала плечами, точно ни в чем не уверена.

– Нет, – отозвалась наконец, – как может быть плохо то, что действительно панацея…

Кирилл не стал допрашивать.

– Вот ты очень красиво говорил, – внезапно поменяла она тему, – про червяков и яблоки. И да, ты, конечно, прав. В том смысле, что я тебя понимаю… Но ты всегда был на той стороне. У тебя не было возможности… оценить все это иначе… И как бы хорошо все ни работало, какого бы прогресса в целом ни достигли, все равно остаются те, кто за чертой. Не прижившиеся. Вот как Валька. Я знаю статистику, я много интересовалась. И сейчас таких не меньше пяти-семи процентов. А я уверена, что на самом деле больше… в разы. Что с ними делать?

– Хочешь сказать, что их бросают на произвол судьбы?

– Нет, но они все равно лишние. Как Валька.

– Я понимаю, – Кирилл выбирал слова, ощущая, что задевает за больное и ее, и себя, – сегодня день такой, Валькин. Но Вальку как раз нельзя считать жертвой системы. Он сам…

– Да какая разница! – перебила она.

– Большая!

Кирилл тоже начал чувствовать раздражение и усилил контроль.

– Очень большая! Ну, ты же помнишь. В наши годы не было теперешней строгости, не было обязательности соблюдения и прочего… – он запнулся и поправил сам себя: – Если нет угрозы жизни, здоровью, психике… Вот если бы тогда все было, как сейчас, он жил бы себе вполне достойно и благополучно, разве что плевался бы ядом время от времени. Сейчас бы его сразу отсекли. А тогда время было другое: и старое, и новое существовало вместе.