— Лондон запрашивает характеристику на Фунтиков а.

Я ответил шуткой:

— Дать на него характеристику несложно! В прошлом железнодорожник. Сейчас один из видных руководителей эсеров Закаспия. Не слишком далекого ума человек..

Генерал прервал меня:

— Больше всего на свете любит водку и женщин… Так?

Вместо ответа я громко рассмеялся.

Генерал вынул из папки другую бумагу и начал читать. Мы с Элен обменялись сочувственными взглядами. Она была отлично настроена. Выразительные глаза ее весело улыбались. Чувствовалось — только что выпитые бокалы шампанского сказываются.

Генерал, не отрывая глаз от бумаги, тихо заговорил:

— Интересно!

По его просиявшему лицу можно было догадаться: он получил приятную весть. Что это может быть? Я терялся в догадках. Элен взглядом давала понять, что бумага касается меня. Это еще больше подзадорило мое любопытство.

Генерал, удовлетворенно вздохнув, протянул мне бумагу:

— Копия телеграммы Председателя Совета Народных Комиссаров так называемой Туркестанской республики Ленину. Прочтите… Это может послужить вам хорошим ориентиром.

Я сел и начал читать телеграмму. В ней говорилось:

«Туркестанская республика во враждебных тисках. Фронты: Оренбург — Асхабад — Верный [11] Атмосфера накалена. Рабочие массы спровоцированы, антисоветское движение растет. Часами опереться не на кого, армия без снарядов и оружия, деморализована. Денег нет. Положение катастрофическое…

В Асхабаде восстание приняло грандиозные размеры; захвачены военные склады, правительственные учреждения. По линии железной дороги рассылаются провокационные телеграммы с призывом к свержению власти. Успех на стороне провокаторов. Послана чрезвычайная делегация, о судьбе которой не осведомлены. Сегодня прервано сообщение с Верным. Ташкент отрезан.

В момент смертельной опасности жаждем слышать Ваш голос. Ждем поддержки деньгами, снарядами, оружием и войсками. Сообщите о положении власти в Российском масштабе, особенно юга, юго-востока и Сибири. Информируйте о судьбах наших делегаций в Москву. В каком положении чехословацкое движение? Что предпринято для ликвидации оренбургских событий?

Председатель Совнаркома Туркестанской республики Колесов» [12] .

Прочитав телеграмму, я холодно улыбнулся:

— Ценная информация. Смело могу поставить свою подпись.

— Это не информация, а вопль отчаяния, — сказал генерал и тут же протянул мне вторую телеграмму: — А вот ответ Ленина.

Я поспешно прочитал телеграмму. Она была коротка:

«Принимаем все возможные меры, чтобы помочь вам. Посылаем полк. Против чехословаков принимаем энергичные меры и не сомневаемся, что раздавим их. Не предавайтесь отчаянию, старайтесь изо всех сил связаться постоянной и прочной связью с Красноводском и Баку. Предсовнаркома Ленин».

Генерал, видимо, куда-то торопился. Он тут же спрятал телеграммы обратно в папку, отпустил Элен. Затем, подозвав меня к окну, сочувственным тоном заговорил:

— Теперь, дорогой Чарлз, сколько бы мы ни жаловались, не найдется человека, который взял бы на себя часть груза с наших плеч. План составлен, роли распределены. Остается позаботиться лишь о том, чтобы уйти со сцены неопозоренными. Особенно тяжел твои груз. По поверь мне, нет никого, кто выполнил бы это задание лучше тебя. А задание, сам видишь, очень сложное. Хотя бы уже потому, что силы, на которые мы должны будем опираться, слишком разрозненны. Слишком разношерстны. В этих условиях самое главное — глубокая разведка создавшегося положения. Объективная оценка обстановки. Мы, конечно, все хотим, чтобы большевизм был уничтожен в зародыше, чтобы он был раздавлен навсегда. Однако это благородное желание не должно помешать нам трезво смотреть на реальную действительность. Спокойная оценка положения… Точная информация о соотношении борющихся сил… Все это имеет первостепенное значение для успеха нашей миссии.

Я исподтишка поддел генерала:

— Судя по этим телеграммам, дни большевизма в Туркестане сочтены.

— Не думаю, — твердо сказал генерал. — Эпидемия, к сожалению, быстро распространяется, но медленно исчезает. Большевизм — это эпидемия. Страшная эпидемия! Он может сегодня в одном месте погибнуть, а завтра возникнуть в другом. В этом его опасность!

Я промолчал. Генерал закурил и добавил:

— Если все будет хорошо, через месяц встретимся в Асхабаде. Ты с Екатериной простился?

— Нет… Обещал зайти в одиннадцать часов.

— Сходи… Непременно сходи. Мне показалось, что она недовольна тобой. Объяснись… Она умная женщина, через нее можно добиться многого.

Мы обнялись на прощанье.

В коридоре мне встретилась Элен. Она взяла меня под руку, утащила в свой кабинет и заговорила, многозначительно улыбаясь:

— Наконец-то я увидела твою Екатерину. Она мила… Очень мила!..

— Понравилась тебе?

— Да… Она любому мужчине понравится.