На русалочьей площади все так же покачивались три оставленных мною тела. Одновременно со мной туда подплыл Седрик, чья голова была заключена в серебристый пузырь. Он показал мне большой палец и сказал одними губами: "Я заблудился". Вместе мы подплыли к шестам и он, взмахнув палочкой, освободил Чжоу. Я махнула рукой: плыви, мол, а он спросил: "А ты?". Одними губами я сказала: "Дождусь Виктора." Седрик кивнул и стал всплывать на поверхность.

Виктор появился минут пять спустя, и я едва не приняла его за подводного монстра -- он частично превратился в акулу, и только босые ноги в спортивных шортах выдавали его. Он попытался перекусить веревку, но его челюсти были не приспособлены для такого тонкого предмета (он скорее перекусил бы пополам Гермиону), и мне пришлось второй раз жевать противную водоросль. Потом я подплыла к Дэвису, освободила его и собиралась всплывать, но воинственно потрясающие копьями тритоны вовсе не собирались выпускать меня. Я вынула палочку и дала понять, что настроена серьезно. Хвосатые презрительно забулькали в ответ и попытались ткнуть в меня копьями. Разозлившись, я расчистила себе дорогу Ступефаем и парой мощных гребков вынесла нас на поверхность.

Дэвиса я на себе не катала, а просто отбуксировала к помосту и с облегчением поняла, что час как раз истек. Я взобралась на дощатый настил и выпрямилась уже вполне человечной, в спешно накинутом на меня Невиллом одеяле -- при превращении я растеряла всю свою одежку.

Дамблдору наконец удалось подозвать русалку, и сейчас они гневно переговаривались, причем русалка злобно тыкала в мою сторону пальцем и потрясала костлявым кулаком. Сильно дернув напоследок директора за бороду, она в туче брызг нырнула под воду.

Судьи долго совещались и наконец Бегмен обьявил результат. Мне, как вернувшейся первой, дали пятьдесят очков -- уж тут-то придраться было не к чему. Седрика, вернувшегося вторым, оценили в сорок семь, а Крама -- сорок пять очков. Флер же, не выполнившая задания, но "продемонстрировавшая отменное заклинание воздушного пузыря", удостоилась двадцати пяти баллов.

Глава 14

Невилл потом рассказал мне, как все было: их рано утром привели в директорский кабинет и, ничего не обьяснив, заколдовали, пообещав только, что все будет хорошо. Ничего себе "хорошо" -- подвергнуться опасности быть сожранными русалками и прочей подводной живностью!

На следующий день вышел "Пророк" -- Рита не зевала и даже сумела поговорить с каким-то тритоном, так что произошедшее в озере было описано максимально точно. Разве что о моей помощи Виктору и Седрику не было ни слова -- вышло, будто я попросту ждала, пока они освободят своих пленных и в последнюю минуту забрала Дэвиса. Интервью с тритоном приводилось полностью: он сетовал, что в Черном озере так давно никто не тонул, и злился, что я прямо у них из-под носа забрала такого замечательного, "вкусного" колдуна. Кажется, русалки верили, будто можно перенять чужую силу -- стоит только сьесть кусочек мяса. "Все будет хорошо", да?

А еще через день Невиллу пришло письмо. Рыжая бровастая сова села ему на плечо и больно ущипнула за ухо, протягивая лапку.

– - Это от бабушки, -- он выронил вилку и поспешно отвязал послание. По мере прочтения его лицо становилось все задумчивей, взгляд то и дело перебегал с письма на меня и обратно.

– - Что?
– - не выдержала я.

– - Она хочет с тобой познакомиться. Желает, чтобы я привел тебя в "Три метлы" на ближайших выходных.

– - Так в чем проблема? Будем знакомиться, -- решила я и уткнулась в свежий "Пророк".
– - "Таинственное исчезновение сотрудницы Министерства". Та-ак, а почему я не в курсе? "Берта Джоркинс, сотрудница аврората, исчезла еще в конце лета, но министерство скрывало сей вопиющий факт от простых граждан. Как стало известно нашему корреспонденту, мисс Джоркинс выполняла особое поручение главы аврората Шеклболта. В последний раз ее видели в гостинице, в маленьком городке на юге Албании, но дальше ее след теряется. Официальная версия министерства не выдерживает критики: чиновники утверждают, будто опытного аврора(а мы не сомневаемся, что за порядком в нашей стране следят только опытные люди) попросту расщепило при аппарации."

Я сложила газету и задумчиво прознесла:

– - Кажется, у меня будет встреча не только с твоей бабушкой. Что-то я совсем расслабилась, раз нахожусь в информационном вакууме.

Августа Лонгботтом оказалась именно такой, какой я ее себе представляла: властной, своевольной и безмерно обожающей своего внука. Вопреки опасениям Невилла, мы нашли с ней общий язык, и миссис Лонгботтом даже пригласила меня погостить у них на летник какникулах. И, может, я даже воспользуюсь ее приглашением.

Вторая встреча была не столь радостной. Лорд Малфой, любезно согласившийся подбросить мне фактов, ввел меня в состояние крайней тревожности.

Я не знала, как увязать все факты в одну картину, но и по отдельности они мне нравились мало. В конце лета пропадает Берта Джоркинс, не последнее лицо в аврорате. На Чемпионате мира кто-то устраивает пожирательскую акцию -- и заклинание "Морсмордре", вызывающее Черную метку над местом преступления, оказывается выпущено из палочки, найденной в руке домовухи Крауча. Это притом, что домовым эльфам магическое законодательство вообще запрещает пользоваться палочками. Как ни странно, никаких санкций арест домовухи не повлек -- Крауч по-прежнему остается на своем посту и судит Тремудрый Турнир. Более того, расследование в отношении Винки вообще прекратили -- после того, как Крауч дал ей одежду. Незадолго до Рождества Крауч заболевает -- настолько, что сейчас он не выходит из дому вообще, а его служебные обязанности исполняет Персиваль Уизли. Расследование по делу о Кубке Огня, заколдованном неизвестным, тоже проводилось крайне неохотно -- лишь после того, как Малфой нажал на все доступные рычаги, аврорат соизволил проверить Кубок на наличие заклинаний.

Люциус катастрофически терял позиции. Более того, он не понимал, почему это происходит. У него создалось впечатление, что некто неуловимый дергает за ниточки, имея конечной целью парализовать работу министерства. Малфой и Фадж, каждый по мере своих сил, старались собрать воедино рассыпаающийся механизм, но это было все равно что бороться с ветряными мельницами. Никаких тяжелых нарушений или должностных преступлений, за которые можно было бы наказать -- только халатность и небрежность. Не та дата в отчете, не тот номер в приказе, не та буква в фамилии назначенного сотрудника -- и горы, горы макулатуры растут, погребая под собой чиновников. Казалось, будто какой-то странный вирус заразил все министерство, а лекарства не действовали.